Вернулся из командировки раньше на день. Щелкнул замком, скинул ботинки. В ванну, потом драть Катьку весь день и все выходные. Прохожу по холлу, слышу этот ее долбанный шансон орет, она сама орет и чье-то пыхтение. Трахаются. Вхожу в комнату, на моих любимых черных шелковых простынях, насаженная на хуй тощего чувака с обручальным кольцом и кривыми, страшно волосатыми ногами, прыгает Катенька. Натура всегда даст себя знать, блядь, сколько не прикидывайся где-нибудь проколется. Беру пульт, выключаю к ебеням какого-то петуха, косящего под блатного. На лицах удивление, попытки рассоединиться.
- Позу не менять, - тихо, но отчетливо сказал я, открывая камод и когда они стали все-таки шевелиться, рявкнул, - лежать!

Познакомились мы банальнее не придумаешь – в поезде. Сначала она пряталась на верхней полке, то ли спала, то ли читала. Два пилота, разложив нехитрую снедь и литр водки, вовсю отмечали первую среду на неделе. Я подсел на промежуточной остановке, возвращаясь с объекта. Мужики сразу предложили присоединиться, пить с ними я отказался, а попиздеть очень даже согласился. Часа четыре мы травили байки, они пока уговорили литр и почти уговорили меня, что Наполеон был благодетелем для мира, Великая китайская стена существовала задолго до человечества и построена инопланетянами, а мамонты вымерли от пожирания галлюциногенных грибов. С чем они и свалили на каком-то полустанке. Тут я увидел стройные ножки, круглую попку, слегка плосковатые груди и миловидное лицо, спрыгнувшие с полки. Пара не значащих фраз и я стал обладателем ценной информации, что она Катя, из Самары, едет в Петербург работать или учиться, еще не решила. Глазки заблестели, еще бы, она с верхней полки уже час осматривала трубку-часы-галстук-портфель и пришла к выводу, что чел из Петербурга, при делах, холостой, все лучше у него зависнуть, чем в гостинице. Достал походную фляжку коньяка, не заметил как она оказалась у меня на коленях, а потом и на конце. Главное как говорил один каптер не упустить, ну я всю ночь не упускал. Поселилась у меня, все выходные водил по музеям, Петропавловской крепости, Петергофу. Очень хотела в Кунсткамеру. Спрашиваю зачем, она говорит уродов посмотреть. Сводил. Посмотрела. Три заспиртованных урода понравились больше, чем весь корпус Бенуа вместе взятый. Все ходила и недоумевала, дескать с чего от Петербурга все пруцца, типа в Самаре красивее. Ну, может так, не бывал, хотя представляю себе эти красоты. Девочка манерная такая, рестораны-клубы, типа ничего не удивляет, все видела. Еблись не по децки, хотя она и строила из себя целку. В рот не беру, в жопу не дам.

Ни какую работу или учебу естественно искать не пыталась. Шарились по магазинам, вечером по клубам-ресторанам. Уже на следующей неделе пришлось лететь в Новосиб на пару дней. Чмокнул ее в щечку, присунул на последок и улетел. Разрулил там все быстрее, чем думалось, посетил Этнобар, пошлялся по Красному, похлебал Собола, купил кедровых орехов на рынке и стартовал другим рейсом через Москву. Приехал домой и началось мое повествование.

Глядя на их испуганные лица, я медленно копался в комоде. Пусть поочкуют. Стволы я держу в металлическом ящике, как полагается разобранные и не заряженные. Мысль мочкануть обоих, потом вывезти и закопать, немного покрутив, откинул. Банально и хлопотно, не жена она мне, жену замочил бы. Разделся, смотрю на лицах присутствующих удивление. Достал гандоны повышенной прочности, для особо торжественных случаев приберегаемые. Надел гандон, плюнул немного, да так ей почти насухую и засадил, схватив за волосы. Вся композиция пыталась из-под меня сьебаться, я их придавил и раздирая очко стал ебать подругу со всей возможной пролетарской ненавистью. Этот там внизу, чувствую тоже слегка зашевелился, подьебывая. Закусив губу эта сучка стонала, но уже от боли, уж если надо, море боли, как и море удовольствия, могу доставить. Запахло говном, смотрю весь гандон светло коричневый, запашина мерзкая. Что она тут ела? Весь холодильник забит самыми классными продуктами. Залез на кровать с ногами и стал ебать сверху вниз, разрывая очко. Заорала. Глаза пацанчика снизу совсем остекленели. То-то же. Кончил. Снял гандон, бросил ей на спину. Вынул из-под нее пацанчика и заставил одеваться.

- Куда мы идем? – очумело пискнул он, вытолкнутый за дверь.
- К твоей жене, – спокойно сказал я, - око за око, зуб за зуб.
- Но она не виновата, мне тогда конец, лучше морду набей, ну не знаю что там, - лепетал он, потом как все мудаки нашелся чем прикрыться, - у меня дочка маленькая.
- Маленькая говоришь, - криво ухмыльнулся я, - тогда есть смысл поторопиться.

На ватных ногах, влекомый моей железной рукой, он шел к своему дому. Его я иногда видел в универсаме, жил он неподалеку. Дверь открыла очень даже ничего девчонка в халатике. Когда я втолкнул чувака в коридор, она только отступила вглубь и прикрыла ладошкой грудь, запахнув халатик.
- Где дочь? – строго спросил я.
- У Машеньки, вечером придет, Сережа кто это? – дрожащим голосом спросила она, но пацанчик молчал, опустив голову.
- Ах, у Машеньки, - рыкнул я и спокойно добавил, - значит не помешает, ваш муж совершил прелюбодеяние и я требую отмщения.
- Я милицию вызову, - пыталась она упорствовать, но вяло.
- Вызывайте, - безразлично бросил я, раздеваясь, - а пока марш оба в кровать, принять исходную позу для возмездия.
Порода людей такая. Покорно голову опустили и поперлись в спальню. Заходя в спальню с приготовленным агрегатом, я застал их, пытающихся поднять его хуй. Испуганно дернувшись при моем появлении, он героическим усилием надрачивал и вставил ей. Девчонка, со слезами в глазах смотрела на меня через плечо. Ничего такая, грудь большая, животик чуть после родов отвис, попка совсем отпад. Даже жалко стало, нижняя губа трясется, того глядишь расплачется. Но возмездие есть месть, осуществленная любыми средствами и сегодня это сделает редкостная сволочь – я. Одно послабление, взяв крем для рук со столика, обильно смазываю места мести. Засаживаю, под тихие всхлипывания в гробовом молчании ебу. Пахнет она кстати ничего, волосы фруктами тянут, видать питается правильно, говнище наружу не хлещет. Пацанчик снизу в самый ответственный момент порывался оправдываться и что-то сказать, но я изловчился и саданул ему в челюсть кулаком. И кончил при этом. Оделся, чувак сидел рядом с молчащей женой. Потом вскочил и кинулся на меня, получил в солнечное, свинг в челюсть и ботинком по ребрам. Жена разрыдалась, пацанчик тоже слезу пустил. Покинув мизансцену, я направил свои стопы домой, прихватив гандон.

Дома, Катенька лежала голая без одеяла в постели. Гондон, весь в говне валялся на моем любимом голландском ковре. С порога стала пиздеть как все ущербные бляди, типа прости меня, я больше не буду, бес попутал, миленький виновата я и прочая балалайка в том же духе. Ебать ее больше не хотелось, даже видеть. И так, самарские девки чем-то на Анюкова похожи, отделаться от ощущения ахтунга постоянно не мог. В Самару, в глушь, в деревню, к тетке, короче в пизду и нахуй. Все, что купили можешь себе оставить, не жадный. Скатертью дорога.

Отмыл ковер. Сменил постельное, помылся. Позвонил пацанам, договорились сегодня играть в русский и бухать. Баб видеть не хотелось.

Хотя, история имела продолжение. Через пару недель меня нашла жена этого чувака. Хотела потрахаться. Особенно в жопу, причем в жесткой форме и обязательно с кремом для рук, понравилось говорит, сама удивилась. Своего простила. Теперь, пока дочка в школе, а муж на работе, приходит ко мне раз в неделю, а то и чаще. Ей тоже хочется мести.