Раннее летнее утро. Солнце нежно и осторожно, гладило теплыми косыми лучами землю. Еще не успевшая покинуть землю ночная прохлада, удивительной легкой свежестью встречала всех, кого разбудили ласковые первые лучи светила. Пение лестных птиц создавало особую гармонию пробуждению природы. Блестевшие, словно сотни чистейших ограненных алмазов, капельки росы, придавали некую сказочность травяному ковру, в котором начиналась суетливая деятельность тысяч обитателей Зеленой планеты.

Легкий ветерок, ласково поигрывающий с волосами Влада, как ни старался, не мог отвлечь его от работы. Сосредоточенный взгляд, легко скользившая по холсту кисть. Влад торопился закончить картину до того времени, как солнце поменяет свое положение. Как много зависело в его работе от солнца. Как сокрушался он, что не может остановить его движение, хотя бы на время. Он чувствовал в себе кровь и вдохновение Микеланджело Буанарроти. Перед ним лежала обнаженная идеальная натура, о которой можно было только мечтать. Потрясающе красивое тело молодой девушки, правильные формы, точные линии, раскрепощенная поза, замершее в ней время. Ее лицо было прекрасно, казалось, что она сейчас томно вздохнет и откроет глаза. Казалось, что лицевые мышцы вот-вот расслабятся, и плотно сжатые губы подарят миру улыбку, подобную красоте начинающегося дня. Но ни вздоха, ни выдоха и даже ветер не позволял себе мешать художнику. Она была прекрасна, но мертва, как были мертвы все мертвецы.

Какой контраст с природой. Как неуловимо основное расхождение. Как важно было Владу отразить именно эту неуловимость. Как важна было передать силу света и тонкую грань цветовой палитры. Работа была почти закончена. От мольберта исходил запах очень не свежих, увядших в воде цветов. А на холсте удивительно точно была передана натуральная картина, поражающая своим холодом, вызывающая леденящий ужас у всех, кто в последствии увидит работу художника. Как поразительно точно отображение на холсте передавало холод бледной, почти совершенно белой кожи. А тонкий темно желтый слой жировой прослойки, словно магнит, притягивал руку к холсту. И при прикосновении с тканью отвратительная подобная маслу скользкая и жирная масса настолько явно ощущалась на руке, что создавалось ощущения того, что изображение реально. Темно красные волокна мышечной ткани, затем сероватые аккуратно распиленные ребра, под которыми можно было разглядеть бледно-красного цвета с черным налетом легкие и окутанное блестящей пленкой, похожее на яблоко сердце. Чуть вывалившаяся бледно-серая длинная, свернувшаяся во множество колец, змея - кишечник, вся влажная и прозрачная, она поблескивала, словно перламутр, и была наполнена чем-то неуловимым, ускользающем при первом прикосновении, даже если рука касалась лишь холста.

Солнце показалось над деревьями. А это значило, что тысячи насекомых, разбуженные его лучами призваны к жизнедеятельности. И их прельстит слегка уловимый слащавый запах свежего трупа. И сначала мелкие мошки нарушат чистоту натуры, потом более крупные мушки энергично возьмутся за дело, потом придет очередь порадоваться муравьям и жучкам. Тело покроется нарастающей кишащей массой. Натура будет обезображена, и больше не будет подходить для картины.

Печально вздохнув, Влад сложит мольберт и покинет лоно природы. По пути домой его лицо будет освещать блаженная улыбка, наполненная удовлетворением и спокойствием, подобная той, что веками завораживала воображение тысяч, таинственно играя на устах Моно Лизы.