Весь мир - это цирк, а люди в нём - клоуны.
(по-моему - Шекспир)

Хуивито работал клоуном в обыкновенном японском цирке. Его профессия заключалась в том, чтобы заставить зрителя дико залупаца.
Его работа ему вовсе не нравилась, но как говаривал его японский сенсей Хуемрано Наибнуто:
- Для того чтобы стать клоуном, им нужно вовсе не быть. Чтобы стать клоуном, нужно быть очень серьёзным человеком, и относиться ко всей публике как к  детям, включая и самих детей. Клоун он подобен самураю, только вместо меча он использует смех. Острота смеха  должна быть отточена в меру, иначе клинок быстро затупиться.  Мимика, пантомимы - это всего лишь приёмы, для того, чтобы завладеть смехом зрителя, но не его душой. Клоун находится в постоянной борьбе с пессимизмом зрителей, и он должен всегда выходить победителем в этой войне.

Хуивито спросил:
-Учитель, но как стать клоуном, чтобы им не быть?

Как будто не слыша вопроса, Наибнуто продолжил:
- Чтобы победить, нужно откинуть эмоции и аффекты.
Для того чтобы ублажать зрителей, нужно забыть про личные чувства и целиком воплотиться в тот образ, предназначенный для увеселения масс. Клоун это не профессия и это не призвание, - это художественная поэзия, полёт души, состояние высшей безмятежной действительности, скрытой за маской обыденности и безрассудства.

После этого Наибнуто больно наибнул Хуивито стоящей рядом табуреткой.
- Настоящий клоун - это тот, кто может остановить время. Извини, но за годы своего учения ты так ничего и не достиг, ты бездарь такой, как и все они. Ты осознал, что ты клоун, но ты не можешь остановить время. Пришло время прощаться. Мы с тобой больше никогда не увидимся.

После этого Хуивито покинул своего сенсея и ушёл на поиски подходящей работы, в каком-нибудь цирке.

В течение десяти лет Хуивито научился всего лишь одному, технически сложному приёму, но зато какому. Хуивито научился  громко рыгать подобно раскатам молнии, так, что у всех находящихся в полумиле от него просто закладывало уши. Его рыгание даже слышалось вдали от цирка километра на два - на три в зависимости от силы отрыжки.

В течение десяти лет в додзё Наибнуто он каждый день изнурительно тренировался в рыгании по нескольку часов в день. За годы тренировок он отработал в себе элементы вдыхания воздуха в лёгкие, задержку дыхания, и пропускания струи воздуха через гортань, которой он научился управлять, придавая отрыжке эффект многократного комического усиления. В своих тренировках по отработке отрыжки он достиг высшего пилотажа, подобно чайке Джонатану Лингстону. Во всём мире никто бы не смог воспроизвести подобной отрыжки.

Его отрыжка не могла не заинтересовать людей, и вскоре он получил работу в одном из японских цирков.
Одно время его рыгания привлекали всеобщее внимание, и все в мире хотели услышать чудо отрыжку. Однако всё со временем начинает подзаябывать, и легендарной отрыжкой уже никого нельзя было удивить и рассмешить, а остроты Хуивито были слишком умными, для того, чтобы их понимали зрители, а публика не любит тех, кто был их умнее и начинал грузить.

Однажды менеджер цирка -  Похуйкто Похуйкем  подошёл к Хуивито и сказал так:
- Я, думаю, что это ваше последнее выступление. Администрация цирка намерена разорвать с вами контракт на выступления. Простите, но вы не можете заставить публику залупаца.

Хуивито знал, что это означает - по самурайским законам, которыми он жил всё это время он должен  был себе сделать себе сэпуку, подобно тому, как настоящие афторы, осознавшие, что написали кг отрезали себе пальцы.

Выступление японских медведей заканчивалось. Следующей программой был выход на сцену Хуивито.

Хуивито вышел на арену к публике, и первым его приветствием была оглушительная отрыжка подобная рыкам стаи львов. Отрыжка не произвела никакого впечатления на публику. Публика что-то выкрикивала типа: "ф топку нах" или "Хуивито пей ят".
Хуивито чётко понимал, что это провал. Он уже представлял, как сделает харакири.  Внезапно что-то щёлкнуло в его мозгах. Какая-то вспышка молнии и удар грома. Сколько он простоял так он не знал. Время просто  перестало двигаться. Он смотрел на застывшие в воздухе, кинутые в него тухлые яйца и гнилые помидоры какими-то зрителями.

Когда Хуивито пришёл в себя в него тут же попали эти тухлые яйца и помидоры. Это очень развеселило зрителей. Но Хуивито уже вернулся не тем, каким он был секунду назад.

Зал сотряс демонический хохот Хуивито. Хохот был всепроникающий, холодящий до ужаса, и завораживающий. Все зрители сидели широко раскрыв рты. Внезапно хохот усилился кем-то из зрителей.

Хохот был оглушительный  и заразительный. Несколько секунд спустя  стены цирка уже содрогались от безудержного хохота. Казалось, что все зрители сошли с ума. В истории мирового цирка такого еще никогда не было. Зал просто задыхался от оглушительного хохота всех, включая и артистов цирка. Многие зрители уже просто не могли сидеть и стоять, они валялись, держась за животы, боясь, что те разорвутся от смеха. В момент арена цирка заполнилась запахом мочи, которая выплёскивалась, прям из штанов зрителей, потому, что те были не силах не в силах справиться со спазмами мочевого пузыря от безудержного смеха. Так продолжалось чуть больше десяти минут.
Затем хохот смолк так же, как и начался. Зрители - кто валялся, кто плакал, кто корчился на четвереньках. Самые крепкие из зрителей стояли с абоссаными штанами и аплодировали.

Хуивито поклонился залу и ушёл, а зал всё аплодировал. Когда Хувито собрался идти домой, к нему подошёл директор цирка Пиздануко Поибалу, его штаны были мокрые от мочи.
- Хуивито, когда вы успели отработать этот приём? - спросил Пиздануко
- Я его не отрабатывал, - ответил Хуивито, - я просто остановил время.
- Я вам предлагаю новый контракт на любых условиях.
- Контракт мне не понадобится, я хочу навсегда завязать с цирковой практикой.
После этого он ушёл, не взяв с собой ничего.

Хуемрано Наибнуто открыл дверь. На пороге стоял почтальон с письмом. Хотя подписи не было, Наибнуто знал от кого оно. Вскрыв конверт, он развернул сложенный в два раза листок, с внутренней стороны которого было написано мелкими, иероглифами:

Когда я пришёл к тебе учитель, то я увидел клоуна, который вовсе не является клоуном. Тогда я об этом не знал. Десять лет не прошли напрасно, мне удалось остановить время. Когда я это сделал, то я вдруг увидел, что я один стою на сцене, а вокруг меня были одни клоуны, они кривлялись, строили гримасы и корчили рожи и мне вдруг стало дико смешно. После выступления я ушёл из цирка, и куда бы я ни направлялся меня всюду преследовали клоуны. Я  пытался бежать, но всё было напрасно, я не знал, куда от них деваться. Они искали меня, чтобы показать свои клоуновские представления, но мне их было жалко потому, что они не понимают того, что они клоуны.

P.S.  Я увидел, что мы все клоуны, но я не видел того, кем заказано это представление.

Наибнуто прочёл ещё раз письмо. Затем он развернул листок и написал на обратной стороне:

Боюсь, что самого главного ты так и не понял. Мы все одновременно являемся и клоунами и зрителями, только осознать это может не каждый. Тот, кто осознал, становиться зрителем, кто не осознал, продолжает быть клоуном. Когда-нибудь ты тоже станешь зрителем, и не столь важно, когда это случиться. Когда ты будешь читать это письмо, то ты уже будешь зрителем, но меня здесь уже не будет. Пришло время покинуть этот цирк, так как он меня изрядно подзоебал. Ты его тоже покинешь, когда тебе надоест быть зрителем и придёт время.
С уважением сенсей.

После того как последние строчки были написаны, он положил листок на соседнее кресло и медленно направился к выходу.