Как и любой книжный шкаф, мой не мог обойтись без существа вредного и самостоятельного. И хотя мне казалось, что одного меня достаточно, чтобы привносить  на полки неразбериху, пластмассовая фея всегда находила возможность поучаствовать «толикой своего разумения» в общественной жизни. Причиной её поведения, скорее всего, стал сам факта покупки, как тогда казалось с целью оказания помощи одной несчастной куклы. Затея эта закончилась фиаско, и мы договорились, что она больше не будет размахивать своей пластмассовой палочкой. Но боевой характер постоянно (и безошибочно) заставлял её выныривать в самой гуще событий.

- Уважаемая фея! – обратился к ней я, - Мы же с вами помниться беседовали об ограничения вашего вмешательства в жизнь моего книжного шкафа.
- Ну что вы, ну что вы. Я хоть и не настоящая фея, но договоры соблюдать умею. Да и что я могу без своей палочки?
- Вам напомнить?
- Так я и не вмешивалась!  - возмутилась она, - я давала советы. Это совершенно разные вещи.
- Хм, - усомнился я.
- Вы не справедливы! – с укором произнесла она.
Вот! Именно с обвинений в несправедливости все и началось. У меня некоторое время на книге греческих мифов лежал зеленый воздушный шарик. Прибывал он в некоторой бездеятельности и скуке, из-за чего увлекся чтением. За этим занятием его и застала фея.
– Несправедливо! – воскликнула она.
– Что? Что не справедливо? – спросил он.
– Как что? – удивилась фея, – Ты же настоящий воздушный шарик! И вместо того чтобы парить! Высоко! Под самым потолком! Валяешься как тряпка. Почему ты не там, - она ткнула пальцем в потолок.
– Хм, – задумчиво произнес шарик, - Хм, ты, наверное, права уважаемая фея. Но что-то мне говорит, должно быть внутренний голос, что если я прибываю в таком состоянии, значит в этом есть какая-то логика и первопричина.

Фея покачала головой и укоризненно спросила:
– Неужели воздушному шарику, гордому потомку орлов, по душе растительное существование на пыльной книге?
Книга обиженно кашлянула, но ничего не сказала, ибо они у меня вообще не разговорчивы. А шарик, отчего-то застеснялся.
– Ну не то, чтобы по душе. И не такое уж растительное, – пролепетал он.
– Так воспари же! Лети! Танцуй в потоках воздуха, будь самим собой. Не спорь с предназначеньем!
Покряхтел воздушный шарик да встал со своей удобной книжки. Осторожно подобрался к самому краю, заглянул за край и не то чтобы испугался, а так, совсем чуть-чуть, засомневался.
– Прости, уважаемая воздушная, тьфу, пластмассовая фея, а доводилась ли вам самой видеть, чтобы подобные мне – парили и, как вы говорите, летали?
– Сама нет, конечно, но ты можешь мне верить, иначе, почему ты – шарик – воздушный? Твое название, очевидно, указывает на твою принадлежность к воздуху. Так что не бойся, делай шаг! Становись Богом воздуха!

Опять покряхтел шарик, и так как лежал на греческой мифологии, а не на учебники физики, решился сделать шаг. Ему повезло что был он резиновый, не разбился, а просто обидно шмякнулся. В этот момент мне как раз и понадобился воздушный шарик. Подошел я к шкафу. Смотрю - лежит. Поднял его и спрашиваю.
– Ну что, воздушный шарик, полетаем?
– Хватит! – выкрикнул он, – налетался уже.
– Подожди, но ты же сделан специально, чтобы летать.
– Садисты! – прокричал он, – полеты не для меня. Верните на мифологию. Ну, пожалуйста. Пожалуйста!

Я развел руками, не понимая, что случилось. Рассказала все обиженная на фею книга. Пристыдил, насколько мог фею, но, к сожалению, уговорить шарик заняться полетами мне не удавалось. Что я не делал, и что не обещал.
– Кхм, – услышал я голос старого солдатика со второй полки, - разрешите обратиться?
– Конечно, разрешаю, – произнес я.
– Может воздушному шарику нужно объяснить, что первый полет был неудачным, из-за того, что он был функционально не готов.
– Не готов? – спросили мы с шариком хором.
– Насколько я помню свою боевую молодость и десантирование с балкона, перед тем как использовать воздушные шары, как транспортное средство – их надували.
– Надували? – воскликнул шарик.
– Ну, конечно! Надували, - хлопнул я себя по лбу.
– А может быть судьбой мне предназначено лежать на мифологии? – спросил шарик, но не сопротивлялся когда я взял его в руки.
– Я тебя положил – я тебя и надую! – сказал и, набрав в легкие воздух, начал.
Теперь воздушный шарик парит около люстры, в принципе довольный, только изредка просит вернуть на мифологию или хотя бы почитать вслух об Икаре.

Конец