Отрывок из будущего романа

-Если мы об огне теперь заговорили, то вот послушай одну историю, - оживился Филимоныч. Ему явно не моглось сдерживать подступившие воспоминания.

-С удовольствием! Отчего нет? – раскривлялся чёрт, - начинай, - чёрт радовался, что не ошибся с приятным собеседником…

-----------

Три месяца по коридорам шумно сновали парни в одинаковых зелёных комбинезончиках и кепочках, тянули провода, сверлили дыры в потолке и стенах, что-то прикручивали, на ходу подпаивая видимо недостающие детальки к беленьким коробочкам с дырочками. Вовлечение сотрудников в происходящее было стопроцентным.

-Что они делают?

-Для чего всё это?

Строились различные предположения. Профессор Гробокопатель (это фамилия такая), высказал предположение о возможности установки жучков и панорамных миниатюрных камер слежения, чтобы наконец начальство могло воочию убедиться глазами и ушами, чем занимаются сотрудники в драгоценное рабочее время, и тогда, возможно, произойдёт сокращение штатов или урезание зарплаты.

-Хрен теперь даже глаза подведёшь, - возмущалась долговязая Жанка, нервно попыхивая сигаретой у мужского туалета, - одно определение подобрала - КОЗЛЫ! - сообщила она вьющимся вокруг мужикам.

Неуважительно относящиеся к начальству мужики солидарно закивали головами.

На Жанкиной усохшей заднице в верхней её части имелась кожаная полосочка, изображающая одежду. Бархатные ботфорты, достававшие почти до квазиюбочки, сползали с макаронных ножек, их приходилось поминутно подтягивать, самые любопытные из курящих сотрудников старались в этот момент очутиться у Жанки за спиной. Менее любопытные строили ей глазки. А самые смелые, сочиняя загадочно-вычурные фразы, пытались нечаянно дотронуться до маленьких Жанкиных сисек под топиком, как бы совсем ненароком, по-сотруднически.

Интересовались происходящим в институте все, а ответ знал только хитрющий завхоз-армянин. И молчал гадюка. Деловито и важно разруливая ситуацию, переводя сотрудников из одной, оснащаемой приборами комнаты в другую, ещё чистую, попутно отдавая распоряжения уборщицам, бывшим всегда наготове с вёдрами и швабрами. Много кричал и регулировочно размахивал руками.

Бухты проводов, куски проволоки, липучая изолента, гвозди - в изобилии встречались в коридорах и кабинетах. Академик Мясницкий, запутавшись в куске белоснежного спутанного отрезка, чуть не расшибся насмерть. Используя связи и деньги, он заполучил бюллетень и уехал на две недели к морю.

Грязь и шум стояли, как на восточном базаре. Осыпавшуюся штукатурку  в коридорах, разносили подошвами по убранным кабинетам. Многие аллергически чихали от пыли и зажимали ладонями уши. Звук победоносно внедряющегося в бетон победитового сверла, помноженный на скрежет графитовых щёток о искрящий ротор дрели, мог довести до самоубийства любого.

Даже терпеливый ректор время от времени разьярённо выскакивал из кабинета, довольно быстро находил завхоза и молчаливо корил его красными от ежедневного питья глазами. Невербальное общение длилось обычно недолго и завхоз, в предчувствии неминуемой расплаты, каждый день вынужденно приносил "обвинителю" бутылочку коньяка. С исторической Родины.

------------------

Настал день правды. Сотрудников организованно отвели в актовый зал, обьявили повестку дня, представили серьёзного и при очках инструктора по ТБ Николая Михайловича Шпынько. И началось состязание в остроумии. Михайлович в состязании не участвовал. Он работал заученно и по бумажке, поучая коллектив, как следует себя вести в случае внезапно возникшего пожара и при поражении электрическим током, что неизбежно при этих самых пожарах.

-Михалыч, кончай теорию толкать, лучше давай потренируемся и проведем учения с эвакуацией, - предложила группка укуренных лаборантов с кафедры неорганической химии.

Под обидные смешки Михалыч перелистнул несколько страниц отпечатанного текста, заглянул в конец написано-утверждённого и радостно сообщил, что учения действительно будут, но не сегодня.

-А когда? - поинтересовалась общая любимица и секретарь ректора Катюша, - я на завтра в парикмахерскую записалась. Это будет не завтра? Я боюсь пропустить тренировку.

-Это будэт сэкрэт, - постучав по графину карандашом и уничтожая в зародыше народное волнение, обьявил строгий завхоз-армянин, - дла болшэго эффэкта и вашэй нэажиданносты.

Актовый зал успокоился.

Затем долго и неинтересно выступал психолог или психотерапевт, курирующий школу для умственно-отсталых и с расстроенной психикой детей. Ничего конкретного сообщить преподавателям высшей школы он не мог, только сухо излагал статистику. Развернувшиеся было прения, снова прервал бдительный завхоз.

-Нэобходымо слушат, нэкоторыэ ыз вас тожэ студэнтов учыт. Вам это полэзно.

После "разного"  разошлись по трудовым местам.

------------------

Несколько дней сотрудники почти не работали в ожидании учений. Все нервно вздрагивали от телефонных звонков, пили химические успокаивающие пилюли, совершенно не разговаривали между собой и с родными по телефону. Курящих у туалетов значительно прибавилось. Даже пенсионно-выглядящий замглавбух Соболев нервно теребил папироску, постоянно тухнущую, и искрил зажигалкой, пытаясь всё же оживить её.

Наконец, после обеда в четверг что-то пипикнуло три раза и бархатный голос из репродуктора сообщил заждавшимся, что в здании случился пожар, что необходимо соблюдать спокойствие и выдержку и желательно быстренько покинуть помещение.

-Началось, - радостно завизжал ехидный доцент Блюмберг и народ сыпанул в коридоры...

--------------

Филимоныч внезапно прервал рассказ и уставился взглядом в пустоту.

-Ну, ну, продолжай, - заинтересованный чёрт двинул плечом Филимоныча, - чего замолчал? Перебрал?

-Нет, дальше тебе не интересно, наверное, будет....

-Мне интересно всё, рассказывай, не томи...

--------------

В коридорах вместо ожидаемой учебной тревоги бушевал настоящий пожар. Поперёк трёхметрового прохода лежала, страдая удушением и испугом, астматичная Любовь Ефимовна, старейшая сотрудница института. Видная женщина.  Об неё запинались и падали небдительные паникёры, выскочившие из ближайших кабинетов.

-Ебать, как натурально всё устроили! - радостно орали сушняковыми глотками окончательно укурившиеся под конец рабочего дня лаборанты с кафедры неорганической химии.

От дыма резало глаза, дышалось плохо. Сотрудники припали к полу, следуя инструкции и примеру запнувшихся о Любовь Ефимовну. У самого пола, действительно, сохранились остатки драгоценного кислорода. Инструктор не обманул. Но всё равно дышать делалось трудно. Беззвучно, по-рыбьи открывая рты, некоторые пытались переговариваться для координации действий. Многим хотелось пить.

Жанка, схватив обеими руками нижний край кожаной юбки и очумевая от дыма, металась по коридору.  Перед лицом опасности неожиданно проявило себя женское кокетство. Залегшие мужики партизански следили за её перемещениями, почти все мечтали ползти за ней. Свободное место для миниюбки нашлось среди увесистых бухгалтерских задниц.

-Хорошо, ещё студентов нет, лето, на всех кислорода бы не хватило, - привычно перемещаясь по-пластунски, заметил Гришка Окуньков, недавно дембельнувшийся из ВДВ и устроенный в институт мамашей в качестве техника по ремонту какого-то оборудования. Оборудования за два месяца работы Гришка не видел, но зарплату получал, честно отстояв в живой очереди у кассы.

-Куда ползти дальше? - вопрошали невидимые из-за клубов дыма и упёршиеся в стену передовые части эвакуирующихся.

-Надо на крышу, там есть пожарная лестница, - крикнул кто-то позади и закашлялся.

И народ принялся вслепую отыскивать направление на крышу.

-Берите левей. А на крыше действительно есть пожарная лестница, - сообщил осведомлённый Корольков, сотрудник кафедры ТММ, трахающий иногда Александру Потаповну, сотрудницу кафедры философии, в разгар рабочего дня и тёплое время года у этой пожарной лестницы, - ключ у меня в кармане брюк!

Обнадёженные спасающиеся заползали по полу резвее, ища вначале лестницу, ведущую на крышу. Наконец нашли и, сразу сделалось надёжней. Кто-то первым добрался до старательно запертой двери, отделяющей коллектив от спасения и недостающего кислорода. Королькова с Александрой Потаповной вежливо пропустили вперёд. Корольков не попадая, пытался вставить дубликат ключа в навесной замок. Потаповна поддерживала возбуждённого любовника с гордостью и вызовом по отношению к  обычно осуждающим их связь, а теперь с надёждой на избавление взирающих сотрудников.

На крыше, откашливаясь, дышали настоящим воздухом, некоторые на радостях пустились в плясовую. Торчки с кафедры неорганической химии нервно ржали и показывали далёким прохожим факи. Все кому было за пятьдесят, разлеглись на пыльном прогудроненном покрытии крыши.

-Нэ расслаблатса, всэм в ныз, - гаркнул неожиданно появившийся из вырвавшегося на свободу пламени завхоз, - огон подпэраэт, - и закопчёным перстом указал нужное направление.

Глаза у многих слезились. Сразу привыкнуть к яркому солнечному свету не удавалось. Происходящее на крыше представляло подобие изображения на полотне Брейгеля - "Притча о слепых".

Наконец пару человек нащупали лестницу. И все поползли по отржавленным поперечинам к спасительной земле, сдирая ладони в кровь.

Почти достигших отметки второго этажа ожидало обидное разочарование.

Пожарная лестница была укорочена снизу, ровно на такую длину, чтобы посторонние и хулиганы не смогли проникнуть в здание института по ней с улицы. Мало того, последние два метра металлических поперечин какой-то гад, измазал чёрным дерьмом, вонючим и пачкающим одежду.

Люди приуныли. Но ненадолго. Необходимость спастись переборола брезгливость к возникшему препятствию. И последние два трудных метра преодолевались людьми героически.

-Это нэ я, - оправдывался сверху завхоз, - это мой прэдшэствэннык.

-На земле разберёмся, - пообещал гориллообразный физкультурник и первым отчаянно бросился вниз.

Народ визжал от страха встречи с землёй с такой высоты. Долго сомневаться и пугаться не позволяли напиравшие сверху, да и цепляться израненными ладошками за гадко-измазанную лестницу уже не хватало сил. Приходилось так и не решившись, падать на манер яблок, покидающих встряхнутую осенью яблоню.

Без увечий не обошлось. Нижние на лестнице были первыми спасшимися и первыми слегка пострадавшими. Прилюдняющиеся на них почти  не травмировались. Удобренная телами почва смягчала падение. Последним рухнул завхоз. Нинке, его секретарше, не повезло. Тяжёлый армянин, неловко плюхнувшись на неё сверху, и впервые публично, сломал ей руку.

Все остались живы. И слава Богу. Даже без тренировки и учебной тревоги.

---------------

Чёрт долго ещё просил пересказывать понравившиеся ему эпизоды, уточняя детали и сочуствуя людскому горю.

-Сволочь, - озлобленно думал Филимоныч, углубляясь в воспоминания, - ещё издевается...

2005 год

Степан Ублюдков заведующий кафедрой органической химии, графоман