Ярко-зеленые джунгли извивались вокруг меня бешанным психоделическим лабиринтом. Я не знал куда идти. Коридоры постоянно менялись, сворачивались гигантским веретином и раскрывались обратно манящим хищным цветком. Я был внутри огромного потустороннего организма. Сквозь ухадящие в никуда зеленые стебли начали медленно проявляться ядовито-желтые лица с античным профилем. Затем постепенно появились кричаще фиолетовые обрамляющие мертвые невозмутимые физиономии волосы, которые со слизью вылезая на поверхность превращались в подобие паучьих лап. В один момент лица начали метаться по всему адскому лабиринту, напоминая тысячи обезьян, провисающих на лианах и смеющихся мине в лицо. Они говорили со мной все сразу, но единым монолитным голосом:

- Ты должен... Ты должен... Ты должен... Начать... - Что именно начать? - громко вслух спросил я. Мой голос резонансом разносился, врезаясь в извивающиеся булькающие стебли...

- Начать соображать, что ты делаешь! - я открыл глаза. Меня за плечо трусил мой "друг", - Очнись! Мне нужна сдача.

Я посмотрел на него своими мутными глазами и, держа мятую пачку денег в руке, наугад вытащил две купюры. Вокруг грахотала музыка. Было темно, лишь лиловый неоновый свет освещял флюроцентные плакаты, навевающие идеи урбанистического брахмаизма. Сотни потных людей тряслись в неистовом ритме, стараясь догнать 140 бпм, раздирающих душную атмосферу тесного ночного клуба.

На дне мятого целофаннового пакета осталось всего лишь несколько бледно-белых капсул. Было только около часа ночи. Я откинулся назад, прислоняясь к каменной стене и чувствуя, как капли пота оставляют прохладные тропинки у меня на висках. Рядом говорили и смеялись люди. Их голоса сливались в шипящий гул и я не мог разобрать, что они говорят, но их мысли отчетливо вырисовывались узорчатыми волнами. Они верили, что победили вселенную и сейчас празднуют свою победу. Я, пошатываясь, приподнялся. Тысячи мыслей пчелами жужали вокруг меня, пока я не услышал жалобный хруст. Я полусознательно ринулся туда, покидая главный зал танцпола. Музыка становилась все тише. Открыв исписанную графити дверь в туалет, я посмотрел на себя в зеркало, покрытое остваленной красной помадой свастиками. При мерцающем свете перегорающей неоновой лампы я смог различить черные мешки под моими воспаленными красными глазами и потрескавшиеся губы. Я открыл кран, чтобы умыться и привести себя в чувсвта, но лишь одинокая капля в бесконечно медленном полете шумно разбилась об бездну раковины. Я прислушался к доносившемуся у меня из-за спины стону. Развернувшись через плечо, я увидел здоровенного лысого негра с двумя толстыми ослепляюще золотыми серьгами. На коленях перед ним склонилась худенькая изящная девушка и, механически дергая головой, отсасывала у этого громилы. Вот он - источник жалобной мысли - девушка явно не получала от происходящего удовольствия. С хрустом раздавив валяющийся на грязном кафеле стеклянный шприц, я толкнул ногой скрипящую дверь и оставил этот уединенный рай нового времени.

Всё происходившее казалось мне до боли знакомым. Я плыл, как приведение, между людьми и они меня совершенно не замечали. Опять я сеял яд людям так жаждущим его, чтобы освободиться от удушающей тюремной действительности. Вдруг я увидел ЕГО лицо. Обрамленное черными дрэдлокс, оно было по-хищному прекрасно. Он пронзал меня своим огненным острым взглядом и в одном моменте с крысиной ловкостью исчез в толпе. Я начал пробираться сквозь заросли танцующих людей, как с ошеломляющей неожиданностью зажегся яркий режущий привыкшие к полутемноте глаза свет. У входа в клуб, грубо расталкивая людей, пробивались темносиние силуэты полицейских. Музыка неуклюже оборвалась и я отчетливо слышал их каркающие крики:

- Никому не расходиться... иначе все пойдут под арест! Все! Веселье закончилось!

Около тысячи молодых людей безропотно молчали. Тем временем полицаи, расталкивая дубинками стоящих у них на пути, пробивались в центр зала. Их было всего 10 человек, но этого было более чем достаточно, чтобы привести всех в состояние судорожного оцепенения. Полицаи знали это и ощущение полной вседозволенности светилось в их ликующих зрачках. Они приближались ко мне с презрительной улыбкой, предвкушая легкую добычу.

Время замерло. Я метнулся к стене, где красовалась черная, как ночь , звуковая аппаратура. Протиснувшись мимо изумленно на меня таращивсихся Джеев, я резко повернул на полную мощь мастер регулятор. Разухабистый бас эхом разлетелся по темному залу.

- А ну быстро вырубили эту ебанную музыку! - перебивая друг друга, зарычали озверевшие от такой наглости блюстители порядка. Один из ДЖеев потянулся ко мне, чтобы по крайней мере сделать тише, но встретившись со мной взглядом попятился назад. Развернувшись к замершей в ожидании толпе, я увидел подмигнувшего мне незнакомца с дрэдлокс. Он стоял прямо в центре клуба, скрестив ну груди руки, и, казалось, был воплощением всех собравшихся тут людей.Как в замедленной съемке, разметав свои дрэды по плечам, он завопил что есть мощи: "Эээээгггээээгггээээй!" и изо всех концов зала сотни глоток подхватили этот клич.

Один из полицейских, матерясь себе под нос, залезал на сцену, вытаскивая из-за пояса блестящие наручники. Он был уже настолько близко, что я мог раличить объемные пятна пота на его темносиней рубашке, скрывающей грузный неуклюжий торс. Приблизившись ко мне, он с усмешкой уже хотел что-то сказать, как слова застряли в его горле, а зрачки расширились от удивления. Сильная рука, схватив его за шиворот, стащила вниз и он скрылся за сотнями ног.

Толпа зверела; полицейские, растеряв всю всою браваду, окаменели в ужасе. Один из них, ползая в крови на карачках, пытался подняться под градом ударов. В грохоте музыки прогремел выстрел и большеглазая девочка с двумя хвостиками скрючилась, схватившись за живот. Со всех сторон раздался нечеловеческий рев. На месте полицейских к потолку были вскинуты сотни окровавленных рук. А незнакомец с дрэдлокс так и продолжал стоять со скрещенными на груди руками в середине зала, питая меня силой своих желтых зрачков.

Один из онемевших ДЖеев облизал пересохшие губы и еле слышно прошептал:

- Это конец...

А я прдолжал любоваться выплывающими из стен светящимися античными лицами. Начинался новый день.