Навосибирский базар. Это дивное словасочитание ласкало слух и ресовало нам, васимнатцатилэтним пацанам образы италянских бутикоф с супер-мега шмотками. Надеф каторые, ты беспесды становился королем Италянской моды. А растак, то пора было сабирацо в дорогу.

Четыристо калометраф на колесах - это еще то блиать преключение, паэтому мы выдвенулися на четырех машинах. Каждый читырехкалесный друг был упакован по классическаму варианту. Сопственно сам водитель, трое пассажироф, адин из которых (пассажир переднего сиденья) выполнял функции ди-джея магнитолы, а также два ящика пефка. И лишь в замыкающем афто был недакамплект блиать, поэтому функции ди-джея прихадилось выпалнять водителю. Кроме того, после отказа экипажа от пива в пользу коньяка, ТАЗ 21093 был со всеми почестями наречен лемузином. В коем мне и  предполагалось камфортно правести время.

Путишефтвие начилось. Наш вадитель умела крутил руль, давил педали и шуршал кассетами, а пассажирский состаф в леце меня и моего друга Гоши употриблял каньяк и закусывал его шакаладом. Через писят минут, экипаж номер два остановилсо, слить подобравшийся к концу балласт, и все остальные сделали тож самое, папутно курнув шышег.

Чирез сорок менут пазывные рифлексы прочувствовал экипаж номир один, и гогочущая компания снова выскачила из машин. Экипаж лемузина, вальяжно открыв двери и  выставив на улицу пустую тару, паследовал их примеру, проявив умение драццо на струях. Обосцав друг другу батинки и выпив еще по сто коньяку, мы полезли в наш лемузин. Но как блиать неудачно это у нас получилось! Гоша, человечище ростом 2 метра и общим с ботинками весом 70 кг, умудрился наступить на свою же бутылку и, не удержав вес на ступне 49 размера, ебнулся таки еблом об порог. Кровища хлынула. Она текла отовсюду - из разбитого носа, рассеченной губы, прокушенного языка.

И было ее дохуя. . . Какая там на хуй аптечка. Жутко хателось набрать тилифон службы спасения и вызвать верталет прямо из СШП. Но, как сказал Товарисч Бутылко -  парни не плачут. Сделав пару примочек из снега, и продезинфицировав язык коньяком, наш караван двинулся дальше. По пути обосцав и облеваф исче пару мест. К прибытию, коньяк был испит, а саднящее ебло Гоши успокоено. Оставалось типерь закупиться самыми настоящими Гучами и ехать обратно.

На рынок мы вышле ф полнам составе, пьяные, с апухшиме рожами и кровоподтеками. Продафцы в ужаси разбегались при виде нашей компании и наотрез отказывались торгаваццо, несмотря на то, что вид у Гоши был не угрожающим, а скорее печальным. Что бы хоть как-то поддержать товарища, я спиздил ему ультромодные солнечные очки. Радосте Гошиной не было границ. Идинственное што, они были уж слишком темными, и это нимного мешало ему ориентироваться ф пространстве. Оцтав от компании, он благополучно получил пездоф за пизженные очки, и оскорбифшись на наше запаздалое  вмишатильство - отправился стеречь лемузин.

Мысли Гоши со слов Гоши, переместившегося в лимузин:

Ну и нахуй я сюда приперся? Думал Гошо, допивая пефко. Выставиф пустую бутылку наружу, Гоша задумалсо. Думать не получалось и Гоша засобиралсо пасцать. Обосцав какуюто будку с цобакой, Гошо быстрыми шажками направилсо обратно. Подходя к машине, он отметил, што бутылка исчезла. Бомжи, подумал Гоша и вставил ключ в замок. Палучиф в торец от сидящего в машине мужичка, он не растерялсо и было плюнул ей вслед. Но машина уже скрывалась за поворотам.

Перепутал!? Подумалось Гоше, и он огляделсо. Диствитильно пирипутал, осознал он, когда увидел лемузин и одинокую бутылку возле нее. От горькой досады за окончательно испорченное еблишко и с лютой ненависти к тонированным дивяткам, Гоша пнул бутылку и . . . уебался.

Всю обратную дорогу, Гоша молчал. От пива наотрез отказывался и шышег курить с нами не ходил. Уже выходя из машины, возле дома, он посмотрел вверх. Свет Луны создавал блики на падающих снежинках, а морозный воздух пощипывал лицо. Зима не хотела отступать, и Гоша тоже сдаваться не собирался. Поэтому наебнувшись еще разок возле подъезда, он с чувством произнес: - Идите вы на хуй со своей Италией!!!.