Осенняя пятница середины девяностых уверенно перевалила за свой экватор и неторопливо катилась к вечеру, подгоняемая надсадными стенаниями серого столичного города. Мегаполис беременел желанием развратного отдохновения, трудовое недельное воздержание грозило прорваться криком матери бестолковой ПТУшницы, рассказавшей родителям о седьмой неделе задержки так ожидаемых женских неприятностей.

Вот таким вечером лепший кореш Гейман неожиданно и вышел на Виктора с предложением о посещении некоего камерного концерта Никольского, должного быть в одном из затрапезных ДК вблизи метро Спортивная. Гейман, причислявший сам себя к служителям муз (абсолютно беспочвенно, к слову), старался не пропускать ни одного подобного мероприятия, впоследствие многословно споря о его нюансах с подобными себе тусовщиками. В число последних Виктор не входил, ибо, после злоупотребления горячительным, нравом становился буен, а ликом глуп, но в тот вечер судьба-злодейка распорядилась иначе и обгрызанный ноготь Геймана набрал именно этот номер.

Тут стоит сказать пару слов о самом Геймане. Мужчиной он в то время был видный - несколько худощав, роста высокого, постоянно затянутый в некое подобие черного мятого френча с, почему-то, золотистыми пуговицами. Вступая в любые дебаты, любил он, запрокинув голову, прожечь собеседника до печенок орлиным взором (так ему хотелось думать – именно орлиным), слова употреблял красивые и заумные, не боясь греха потерять смысл произносимого в середине фразы. Семитского в нем была только фамилия, невесть откуда доставшаяся абсолютному русаку, чему немало порадовались его родители, выправив себе фальшивые еврейские метрики и отбывшие на ПМЖ в сытую Германию. Короче – хорош был персонаж несказанно.

Виктору с одной стороны было все равно, где провести вечер, однако перспектива выпить в совершенно незнакомом и, вполне вероятно, наполненном некоторым количеством не сильно трезвых дам месте, приятно будоражила кровь и навевала разные похабные мысли. С другой же стороны широко известен факт, что на подобного рода сборищах продажа горячительного производится по совершенно заоблачным расценкам, а поддерживать наживающихся на страждущем насление барыг Виктору претило совершенно. Соломоново решение дилеммы – принять на усталую грудь грамм триста и уже после выдвигаться на встречу с орлиновзорым другом, разум воспринял сразу и с радостью. В конце концов, залакировать пивком можно и в ДК, да и черт с ними, с барыгами, пусть поимеют трудовую копеечку.

Трехсотграммовая разминка разом усилила благодушия и наполнила тельце благостным теплом, самооценка повысилась, окружающий народ стал приятен, а женщины милы  чрезмерно. Виктор продифилировал к краю дороги, намереваясь взять проходящего бомбилу до Спортивной, коих было множество немеряное. Бомбилы попадались все, как на грех, несговорчивые, за 100 рублей ехать от Ленинградки не хотели, на улице холодало и, спустя двадцатиминутное топтание на мокром асфальте, замерзший герой все же проследовал к метро, дабы не протрезветь на прохладце.

Гейман ждал, сидя на пивном ящике, философически уставившись в собственный гульфик. Двадцатиминутное опоздание Виктора совсем не портило настроения, подогретого содержимым пристанционных ларьков, к тому же из динамиков одного лилась родными перепевами «Металлика». Достижение кворума и начало вечера было тут же отмечено закупкой необходимого провианта и сотоварищи направили свои стопы к месту отдохновения.

А теперь представьте себе, 300 грамм на голодный желудок и три бутылки Доктора Дизеля (именно - доверни до семи) сверху. Замутненный мозг Виктора счастливо принял весь перечисленный коктейль и, перешел в режим фильтрации внешних раздражителей. Впоследствие Виктор описывал это состояние как нирваническое, а воспоминания о прошедшей части концерта для него были всплесками памяти, как в известном фильме «Свой среди чужих...» (Когда герой Юрия Богатырева вспоминает коловшего ему наркотики Ванюкина-Калягина моментами просветления и под звук сигнала электрички). То есть все все можно было уместить как список тезисов:

- Душный зал с подсвеченной сценой.
- Концерт окончен, они почему-то за кулисами.
- Никольский в гримерке ест бутерброд, пить с ними отказывается.
- Никольский не хочет исполнить им песню «Слепили бабу на морозе», мотивируя отказ тем, что песня не его. Идите к Маргулису, пусть он  вам и поет.
- Изумленный администратор пытается пригласить охрану. Гейман смотрит фирменным взглядом. Виктор пытается сделать командный вид (сдвинуть брови к переносице) и представляется сотрудником ФСБ.

В финале полный разочарования Виктор обнаружил себя у станции метрополитена, облакотившимся на столик при ларьке. Скучный Гейман клевал носом рядом.

Пошарив по карманам и выловив достаточную сумму на приобритение трех «Русских йогуртов»* и пары бутылок того же «Дизеля», Виктор перешел к процессу  вызволения Геймана из цепких лап Морфея. Гейман не возражал, он вообще ни чего не хотел, предпочитая отмалчиваясь незаметно сплевывать водку и тихо переживать неприятность в виду спиртового клинча товарища.

У ларька они были не одни. Сновали прохожие, три деклассированых элемента (не бомжики, скорее просто местная элита алкоголиков) тихо щебеча сидели на металлическом ограждение газона, у ларька в очереди стояли неплохо одетые молодые люди. Молодые люди покупали сигареты, доставая набитые кожаные кошельки из толстых дорогих барсеток. Покупали почему-то «Яву».

Диссонанс в видимом финансовом благополучие молодых людей и дешевизной приобретенного товара не мог оставить Виктора в покое, что и выразилось в обращение к покупателям:

- Ребят, с такими мордами надо «Давидофф» покупать

Ребята удивленно обернулись. Виктор закончил фразу (по его же собственному мнению) нелогично:

- А то можно и по ебальничку

Далее он пытался изобразить ленинский прищур, склонив голову немного влево, но провидение качнуло его несколько сильнее, послужив спасением от нокаутирующего удара. Люди почему-то дальше бить его не стали, а просто толкнули в грудь и обидно назвав «тупой сучарой» ушли. Гейман всего этого не заметил, ему было не до того. Гейман блевал в урну.

Становилось скучно. Вздохнув и оглядевшись, Виктор направил стопы к троице алкоголиков на оградке. Приблизившись, сделал официальное лицо, опять сдвинул брови и строго, стараясь не спотыкаться на словах, поинтересовался:

- Драку тут только что видели?
- Нет – слаженным хором отреагировали собеседники.
- ФСБ работает, предъявите документы – уже не стал выходить из привычной роли Виктор и икнул.

Документы у населения были. Посмотрев мутным взглядом в книжечки, Виктор вернул ксивы. Потупившись и растеряв весь номенклатурный лоск спросил:

- А вы петь умеете? Вот там – простертая длань в сторону утирающегося шарфом Геймана – друг мой. Музыкант. Бэк-вокал нужен.
И снова икнув, неуверенно заключил – Сладкоголосый.

Женщина из троицы отреагировала первой, пронзительно завыв, неожиданно попадая в ноты:

Я ехала домо-о-о-о-о-й!
В машине грузово-о-о-о-й!
Сиськи по ветру тряслися,
Ой-ой-ой!

Последнее двустишье было громогласно повторено двумя сотоварищами дамы, для такого случая даже вставшими с загородки. Один из них пытался отбивать ритм левой ногой, обутой в армейский ботинок, обдавая присутствующих брызгами.

- Хорошо, мне понравилось – важно резюмировал Виктор – но не тут. Мое лицо известно. Ну вы поняли.

Сидевшие согласно закивали
- Отойти бы точно надо, пока не помели всех – сплюнул один из присутствовавших и улыбнулся, обнажив черные корешки зубов.

Виктор подобрал заранее примеченную швабру с выдранной щетиной, кем-то прислоненную к одному из ларьков и толкнул ей Геймана.

- Гры-а-а – отозвался тот, приходя в некое подобие сознания.
- Пошли, только организованно, типа я веду вас в отделение. Сроем встаньте и не отставать – командовал воодушевленный наличием отряда Виктор – Гейман, замыкай. Все, вперед!

Импровизированная колонна двинулась по направлению к железнодорожной насыпи. Виктор, почувствовавший себя военным дирижером на параде, размахивая в такт шагам древком швабры дико фальшивя затянул:

- У солдата в выходной!
- Все пуговицы в ряд – поддержала колонна (Гейман тупо мычал).
- Ярче солнечного дня!
- Все пуговицы в ряд – решили не разнообразить подпевалы
- Часовые на посту!
- Все пуговицы в ря-а-а-а-д!
- Проводи нас до ворот!
- Все пуговицы в ряд, все пуговицы в ряд!

Песня летела над мокрым тротуаром, пугая запоздалых пешеходов, разбивалась о троллейбусные провода и после исчезала в низких облаках города. Гейман засыпал на ходу, безуспешно пытаясь попасть в ногу впереди идущего.




* «Русский йогурт» - водка, разлитая в пластиковый стаканчик, закрытая фольгой на подобие йогурта. Продавались в Москве в середине 90-х