Сквозь прорези в маске
Глаза актёра смотрят туда,
Где лотос благоухает. (Мацуо Басё)

Федеральная трасса монотонно шуршит под колесами. Я мягко вписываюсь в правый поворот, заранее привычно щурусь, и закатное солнце на мгновение заливает мои веки киноварью.

За окном проплывает знакомый пейзаж. Я езжу этой дорогой не так часто, чтобы она успела надоесть, но и не так редко, чтобы увидеть что-то новое. Вдоль всей трассы то мелькают уходящие до горизонта поля, то подступают к самой обочине деревья. Их плотная стена иногда редеет и расступается, открывая бетонные коробки автобусных остановок с редкими фигурками людей, крохотные супермаркеты, автозаправки и придорожные кафе. Привычная картина. Здесь, вдали от города, тоже живут люди – в глубине, сквозь бреши в стене деревьев и вдоль второстепенных дорог, мелькают разноцветные дачи, черные сельские избы, красные кирпичные коттеджи и редкие панельные шести- девятиэтажки.

Когда я впервые заметил его? Наверное, это был точно такой же вечер. Прямоугольная постройка из белого мрамора, с двухскатной крышей и дорической колоннадой перед входом. Фасад обращен ко мне, в сторону трассы. За двумя рядами белоснежных колонн чернеет прямоугольник входа. Архитектура всегда была моим слабым предметом, поэтому я так и не узнал, как правильно называется такой тип зданий – порт, портик, или портал? Для себя я стал называть его Порталом.

Внешний вид Портала никак не вязался с окружающей его российской действительностью. Казалось, он сошел со знойных полотен Эль Греко или Тициана. Временами он напоминал мне то одинокое здание из дворцового комплекса, чудом уцелевшее после нашествия гуннов на Рим, то мавзолей-усыпальницу в античном стиле какого-нибудь функционера Третьего Рейха. Летом он утопал в зелени, осенью и весной, сквозь паутину голых ветвей, по соседству с ним можно было успеть заметить пару-тройку двухэтажных домов, увитых плетями хмеля и винограда, с узкими окнами и фигурными каменными решетками.

Портал менялся в зависимости от времени суток. Под ярким летним солнцем он парил над густой зеленью и казался вырубленным из мела или алебастра. Во время заката его стены и колонны словно оплывали, обретали глубину и начинали светиться изнутри чем-то желтоватым, как воск, янтарь или канифоль. В сумерках, когда мне случалось поздно возвращаться из аэропорта, его зыбкие контуры белели из темноты, как слоновая кость.

Кто построил его здесь и зачем? Что это – храм неизвестной религии, музей, памятник эллинской архитектуры? Происхождение Портала было для меня загадкой. У меня никогда не было достаточно времени, чтобы изучить его как следует – руки на руле, поворот головы, полторы-две секунды, глаза опять вперед. Иногда у меня возникало спонтанное желание остановить машину, выйти и рассмотреть его поближе. А еще лучше – заглянуть внутрь. Но почему-то каждый раз становилось неловко перед самим собой, словно в этом было что-то глупое и смешное. Сомневаясь, ища оправдание в занятости и спешке, я каждый раз успевал проехать это место.

Нельзя сказать, что Портал занимал мои мысли и не давал мне покоя. Совсем наоборот – я вспоминал о его существовании, только подъезжая к знакомому повороту, и забывал спустя некоторое время, потеряв Портал из виду. Но каждый раз, видя привычные очертания, я ощущал словно дежавю из прошлой жизни, яркую и странную смесь умиротворения и беспричинной грусти. Во многом, именно из-за этого мимолетного щемящего чувства я любил эту трассу.

...

В Приморье люди стараются отмечать свадьбы ранней осенью, в бабье лето – когда много дешевых фруктов, только что закончились летние тайфуны, а до холодов еще бесконечно далеко. Именно в это, самое благодатное время года, я был приглашен на свадьбу “друзей друзей моих друзей”. Я не был гостем в обычном смысле этого слова. Молодые брачующиеся были крайне бедны, свадьба была бюджетная, и денег не было даже на водителя и прокат машины. Меня, с моим микроавтобусом, очень просили помочь этим людям на общественных началах.

Свадьба проходила за городом, в маленьком дешевом кафе. Я не знал никого из гостей и родственников. Честно накрутив баранку за день и перехватив пару кусков за столом, я незаметно удалился с набиравшего обороты праздника – я жаждал тишины и покоя, пока не наступит время развозить гостей по домам.

Снаружи уже сгущался тихий загородный вечер, в прохладном воздухе отчетливо витал запах осени. Дремать в машине не хотелось, никакой книги я с собой не захватил, поэтому решил просто погулять по округе. Рассеянно слушая близкий шум трассы, я довольно долго брел наугад, шурша гравием под ногами. Миновав редкую рощицу, прошел мимо нескольких ветхих жилых бараков из белого кирпича. И вдруг остановился как вкопанный. Медленно поднял глаза. Прямо передо мной находился мой Портал.

Вблизи он выглядел не так, как с трассы. Совсем не так.

Построенная, видимо, еще при Хрущеве в стиле “советский ампир”, странная длинная коробка была задумана как сельский клуб, но сейчас использовалась как общага. То, что я всегда ошибочно принимал за мрамор, оказалось многочисленными слоями грязно-белой штукатурки, местами отошедшей от крошащихся кирпичных стен. “Дорические колонны” оказались на проверку сосновыми бревнами, при строительстве аккуратно обмазанными толстым слоем бетона. За многие года едкая моча собак и обитателей этого приюта скорби разъела бетон, и в основании колонн обнажилась источенная древесина. Широкие ступеньки были стесаны так, что наружу торчали отполированные пружины арматуры. Из черного проема с обрывками дверных петель тянуло запахом нищеты – кислыми щами, грязным бельем, переполненными погаными ведрами и неистребимыми мышами. Я поднялся по короткой лестнице, прошел редкую колоннаду и осторожно приблизился ко входу. Когда глаза привыкли к полумраку, я разглядел уходящий в глубь здания дощатый коридор, по обе стороны которого тянулись одинаковые облезлые двери.

Я медленно повернулся и зашагал прочь.

...

Федеральная трасса монотонно шуршит под колесами. Я мягко вписываюсь в правый поворот, заранее привычно щурусь, и закатное солнце на мгновение заливает мои веки киноварью.

Я еду прямо, не поворачивая головы.