Я вылез из пезды в роддоме маленького литовского города Мажейкяй, который назван так за свой размер – от слова Mazhas, то есть маленький. Предка моего отца жили здесь с тех давних пор, как великий небесный разум, в приступе псилобициновой интоксикации, взял шмат своего говна, слепил из него шарик и сказал “да будет свет!”. Мать попала в эту дыру по совершенной случайности. После постройки нефтеперабатывающего завода строители, как это обычно бывает, оставили после себя только обьект и полтора километра радиуса выжженой земли вокруг, на которой ещё два года ничего не росло и брезговали писать дикие животные. Населения жалкого городишки не хватало для обеспечения завода необходимым количеством рабочих масс и совецкая власть решила свезти сюда дармоедов со всёй необьятной родины, в том числе моих бабушку и деда с малолетней дочкой.

Как бы там не было, я родился и через месяц сделал попытку свалить от своих родителей на тот свет, правда неудачно. Несмотря на все мои потуги, подлые врачи педиаторы откачали меня, обломав с нирваной. Через год, когда мать носила в брюхе моего брата, бабушка вызвалась свозить меня в беларусию на майские праздники, к родственникам в деревню, покушать клубники. Как сечас помню эти большие лучистые ягоды – село, куда привезла меня бабушка было в нескольких километрах от успешно ёбнувшего четвёртого энергоблока чернобыльской аэс. Но кто тогда из простых об это знал? Шум подняли только через несколько месяцев, когда в швеции зашкалило счетчики гейгера. С тех пор, все радиоприёмники в моём присутствии барахлят, не знаю почему.

В детском саду злые воспитатели наказывали меня по всяким пустякам: за побег домой, за пролетевшую через всю группу тарелку каши, за то что с целью саммобороны треснул лопаточкой сынишку воспитателя, за попытки свободного выражения мысли и за мастурбацию. Пытались отнимать одеяло, водили к врачу, но я всё равно дрочил.

В начальной школе было не лучше, меня заставляли рисовать в тетради дебильные палочки и крючёчки. Застывляли произносить по слогам, вслух квадратные символы. Поэтому я очень обрадовался, когда мне разрешили не ходить в школу из-за ангины. Меня повезли в больницу, посадили в кресло,  дядя в маске долго ковырялся у меня в горле. За это время я выложил в его сторону все отглагольные причастия заимствованые из тюрского, какие только знал, а затем придумал ещё парочку. Херурк не без смеха рассказывал это моей матери и посоветовал мне стать врачом. Но чтобы стать доктором надо было учиться. Чтением книг я охуенно посадил себе зрение, из-за этого я не прошёл конкурс на поступление в армею. Уроки чистописания пошли в жопу с первым же годом учёбы в медухе – теперь мой почерк понимают только коллеги.

А ещё я начал тогда посещать музыкальную школу – большое каменное здание, наполненное отголосками различных инструментов и мелодий. Освоил аккордеон, сольфеджу, получил понятие об эстетическом и смысловом содержании музыки и не могу теперь спокойно слушать рускую попсу. Только рок.

В средней школе я впервые зажог – из-за сочинения по рускому языку препод отказывался переводить меня в старший класс. Мать побегала чуть-чуть и меня перевели-таки из пятогоА  в шестойБэ. Там я впервые в жизни влюбился в девчёнку, провожал её до дому, гулял с ней, даже пару раз поцеловал. А затем меня встретил её ровесник брат и доказал превосходство силы над интеллектом. Говоря по русски – дал мне пиздюлей. Впоследствии мы подружились, я открыл ему мир книг, а он научил меня больно драться. Однажды я, брат и он поймали кошку, полили её спизженым из подвала бензином и подожгли. Животное с странными звуками унеслось в погреб детского сада, а мы убежали и спрятались. Погреб из себя представлял небольшой холмик, из которого торчали трубы вентиляции – теперь из них пошёл дым, он был похож на маленький свечной заводик. Так я отомстил ненавистному мне лично учереждению.

А ещё мы втроём после закрытия базара нашли дохлую собаку и решили приготовить шашлык. Продели ей железный штырь от горла до жопы и повесили над горящей помойкой. Нас спугнул сторож, наверно, это была его собака, и мы побежали прочь с рынка, бегом через проезжую часть. Когда я с братом оглянулись увидели как голову нашего друга переезжает икарус. Наблюдая за тем как мозги собирают в пакет я повпервые получил понятие, из какого говна сделаны все люди.

Потом моей семье вежливо предложили квартиру в Питере в обмен а жильё в литве и мы согласились. Собрали чайники, тряпьё, мебель, пианино и перерехали сюда. В росии я узнал, что моё сочинение получило третье место в какой-то литовской газете.

Потом я закончил школу, поступил в медучилище, закончил медучилище. И ещё у меня родился сын. Так что в белорусии я облучился слабо.