Ветеринарный фельдшер Петр Иванович Зубенко, молодой человек лет двадцати, сидел в кабинете и скучал. Ветлечебница открылась недавно и обилием посетителей не радовала, что, впрочем, вполне устраивало юного эскулапа. С детства он мечтал лечить крокодилов со слонами, а на деле приходилось заниматься вакцинацией, кастрацией и т.п. куда менее экзотических животных. Ну кому, скажите, придет на ум кастрировать того же крокодила  или купировать слону уши?

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в кабинет заглянул старичок лет семидесяти и уставился на фельдшера.
-    Проходите, что у вас, - без энтузиазма начал доктор.
-    Здравствуйте, да у меня нормально все, спасибо, - дед прошел в кабинет волоча на поводке потрепанного вида пса. – Сучку мою можете усыпить?
-     В принципе да, но …может, подумаете? Все-таки друг, - Петр Иванович еще во время учебы прослыл ярым противником эвтаназии, но работа накладывала свои рамки и отказать клиенту он не мог.
-    Да какой на хуй друг! Старая совсем стала, ссытся. Я сам бывает, но блядь заибала же! А жрет как молодая!
-    Ну хорошо, - Петру вдруг стало жаль старика. – С кремацией или без?
-    Это вы ее и сожжете значит?
-    Кремируем. Не мы, а специальная служба. Только это дороже.
-    А я не жмот, - казалось, дед обиделся. – Сколько?
-    С кремацией? Пятьсот.
-    Вот! – с какой-то даже гордостью дед подошел к столу и припечатал купюру.- Не жалко!
-    Сейчас выпишу квитанцию и вы свободны. Или вам интересно поприсутствовать? – в голосе фельдшера послышалась издевка.
-    Да ну на хуй.

Петр Иванович вышел из-за стола, вручил деду квитанцию и протянул руку за поводком.
-    Ну все, оставляйте собаку и, надеюсь, прощайте.
-    Собаку? – дед явно опешил. – Не бля, Мухтара я вам хуй отдам. Я без него давно загнулся бы. Ведь с ним как, хочешь – не хочешь, а гулять надо. Обосрется же! Так часа два на свежем воздухе блядь и провожу каждый день. Мне и доктор говорит, мол Михалыч кабы не гулял, сдох бы давно.
-    Что-то я не пойму… - Петр в замешательстве  уставился на пса.
-    Да хуйли тут понимать, кабы не Мухтар давно на том свете яйца бы грел. – Дед подошел к двери и, приоткрыв ее, крикнул: - Ильинична, ну хуйли расселась! Иди, доктор ждет!

Из приемной донеслось кряхтение и, шурша тапками, в кабинет вошла старушка. Оперевшись двумя руками на видавшую виды самодельную палочку, замерла. Пахнуло мочой и лекарствами.  
-    Ильинична моя, - пояснил дед. - Ее вот … это.
-    Но это же человек! Вы …вы … да как вы! – Петр настолько охуел, что не мог подобрать нужных слов. - Это ветеринарная клиника!
-    А те не похуй? Она ж не больше овчарки весит.  
-    Вы то что молчите? – Зубенко обратился к бабке, но та лишь опустила глаза.
-    А она согласная. Ты не подумай чего, но ведь правда житья нет. Ссытся и жрет, жрет и ссытся. Я когда женился даже гордился что постарше взял. Сиськи большие, ебется как надо, а виш как все. Доживешь до моих лет, а потом будешь судить! Ссытся она …
-    Так ведь человек!
-    Да хоть хуй на палочке!
-    Выбирайте выражения!
-    Ты чего орешь то? Деньги поди не хуевые уплатил. Так что давай, с кремацией своей, без наеба, - дед потянулся к выходу.
-    Постойте, да что ж это такое! Я не буду!
-    А кормить ее я буду? – дед остановился. – А ссанки стирать?
-    Я отказываюсь! Я ветеринар!
-     Мудак ты. Не хочешь усыплять, сам с ней и ебись. А мне некогда, еще с Мухтаром гулять.
Дед поспешно ретировался за дверь. Петр Иванович выскочил в приемную, но того уже и след простыл.

Фельдшер вернулся в кабинет, бабка так и стояла в углу, разглядывая пол. Словно происходящее ее не касалось.
-    Вы присядьте, - Петр указал на стул у стены.
Старушка  переступила с ноги на ногу но с места не сдвинулась. Только сейчас доктор заметил на полу небольшую лужицу. Судя по всему дед не обманывал. Петр Иванович сел за стол и углубился в бумаги. Что делать он не знал. Молчала и бабка. Так прошло с пол часа. Наконец тягостную тишину нарушил звук шагов в приемной, дверь распахнулась и на пороге нарисовался все тот же дед, с хозяйственной сумкой в одной руке и поводком в другой. Он бросил взгляд на старушку и быстро прошел к столу, таща за собой пса.

-     Ну наконец то! – Зубенко не радовался так даже в день свадьбы.
-    Я это … мы мимо шли, - старик достал из сумки железную миску и пачку геркулеса. – Посуда ее и корм на первое время.
-    Вы … вы … - от волнения у Петра Ивановича перехватило дыханье.
-    И это, - дед достал из кармана носовой платок, развернул его и положил на стол две медали, – награды ее.
Не прощаясь, так же быстро как зашел, дед выскочил из кабинета. Петр Иванович так и остался сидеть, с открытым ртом. Зазвонил телефон.

-    Ветеринарная клиника, - еле выдавил фельдшер.
-    Петя, это я, у тебя все нормально? – это была Верочка, его жена.
-    Ну …
-    Голос какой то странный, устал?
-     Да, немного.
-    Ты уже заканчиваешь?
-    Да, - Петр посмотрел на часы, затем на старушку в углу. – Верочка, только я не один приду.
-    Что? Опять? Петя, ну сколько можно! Опять усыпить не смог?
-    Ну да…
-    Ты же обещал! Две собаки за месяц! Я тоже люблю животных, но это работа! Опять дворняжка небось?
-    Это другое…
-    Породистая? – в голосе Верочки послышался интерес.
-    Ну … - Зубенко посмотрел на стол и увидел медали. «Ветеран труда» и «В память 850-летия Москвы». – Медалистка.
-    Да? А порода какая?
-    Как тебе сказать … у нас геркулес дома есть?
-    Есть.
-    Свари побольше.
И, не прощаясь, повесил трубку.