В бункере оставались еще какие-то жалкие крошки, но было понятно, что на полноценную топку их уже не хватит. Хоть катастрофа надвигалась уже давно, но все равно мальчик стоял в растерянности. Было уже день. Они с собаками позавтракали и, как обычно, осталось еще половина каши на ужин.

Он простоял в кладовой несколько часов, не двигаясь, опустив руки,  как в оцепенении. Если б у него спросили: «О чем ты думаешь ?», то мальчик вряд ли б смог дать определенный ответ. Какие-то образы проносились в его голове, как спешащие разноцветные экспрессы. Все небольшое, пусть и проведенное в такого вот рода домишках, но все-таки счастливое, детство пролетело перед ним.
Вот мать целует его на ночь и завиток её волос щекочет мальчику ухо. Вот отец, всегда по-мужски пахнущий потом и собаками, подбрасывает его так, что голова мальчика чуть не задевает низкий закопченный потолок домика.

    Внезапно на него накатило волной осознание того просто факта, от которого он прятался все эти дни: он остался один, навсегда, у него нет больше никого в этом мире. Родители не вернутся же никогда, хотя страшного слова «смерть» он избегал произносить даже в мыслях. Ноги мальчика подкосились и он мешком рухнул на пол кладовой.

    Очнулся он уже ближе к вечеру и, с непонятно откуда взявшейся решимостью, стал собирать вещи.  Вынес на улицу и упаковал в сани теплые вещи, шкуру, под которой спал, ножи, какие нашлись в доме, охотничье ружье отца, острый топор, тушенки столько, сколько влезло и еще кое-что по мелочам. Крупы брать не было смысла. Он понимал это.

    Затем накормил собак, настороженно следящих за его приготовлениями, и поел сам. Ел медленно, размеренно, по-взрослому. Потом он стал запрягать собак, как умел, как учил его отец – четыре в упряжку. Запрячь вторую четверку он не решился, не представляя как может справится с двумя санями. Четвероногие, оставшиеся не удел, начали беспокойно бегать вокруг своих более удачливых собратьев, жалобно поскуливать и даже пытаться ухватить их за ноги.

Тогда мальчик, поглощенный своими приготовлениями, остановился, выпрямился и серьезно и громко сказал, обращаясь ко второй четверке: «Вы можете идти со мной. Или идти куда-нибудь без меня.». Он помолчал и  добавил: «Больше я не могу вам ничего предложить». Они как будто поняли, успокоились и легли на снег, как натянутые струны, готовые сорваться с места в любую секунду.

    Пока стало все готово к отъезду, уже стемнело. Любой взрослый бы сказал мальчику, что ехать по ночной тундре куда-либо – это безумие. Но взрослых не было  рядом. Он тщательно перетянул найденными кожными ремнями сани. Вернулся в дом, переоделся, надев на себя все сухое нижнее и все теплое верхнее, что мог найти и став похож на мохнатого колобка из какой-то безумной сказки про малолетних оборотней. Вышел из дома, зачем-то прикрыв потно за собой дверь, направился к саням и отойдя метров пять обернулся. Мальчик стоял и смотрел на уже не свой, уже чужой дом. Ни одной слезинки не скатилось по его щеке. С этого дня и до самого конца своей жизни он не плакал. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Видно все его слезы вылились за эти долгие дни ожидания. Так продолжалось несколько минут. Собаки ждали. Потом он резко отвернулся, быстро подошел к саням, взгромоздился на них и крикнул: «Хей!».
    Четверка собак резво дернулась  с места и сани понеслись во мглу. За ними бодро бежали, то обгоняя, то отставая остальные. Мальчик не имел ни малейшего представления куда ехать, поэтому отдал себя во власть собак. Было неважно куда двигаться, просто НУЖНО было. И он надеялся, что упряжка вывезет его к людям.

    Ночью мела небольшая пурга, но собак это не останавливало. Отдохнув за долгое количество дней, они рвались из упряжки. Он ехал всю ночь, под утро сделали привал. Поели тушеного мяса, которое было отвратительно холодным. Затем мальчик перепряг запасную четверку в сани и они ехали еще целый день.
Когда он замерзал, то пытался бежать рядом с санями, хватало его не надолго и когда хозяин начинал отставать, собаки останавливались и ждали когда он подбежит и усядется обратно.

Под вечер собаки выбились из сил окончательно и он решил устроить привал на ночь. Выпряг собак. Раздал всем тушенки. Затем улегся в сани, накрылся всем чем мог и моментально провалился в пучину сна.  Ему снилась бесконечная полоса снега, убегающая из под ног. Когда он поднимал голову, то видел своих родителей, которые стояли в каких-то нескольких шагах, смеялись и кричали ему: «Ну, быстрее,  беги сюда». Он передвигал ногами изо всех сил, но они были как ватные. И родители начинали удаляться, удаляться, куда-то за линию горизонта. Мальчик захлебывался криком: «Мама ! Папа ! Не уходите, я тут !!!».

Так, крича, он и проснулся. Было ранее утро. Все собаки сгрудились вокруг него на санях. Видимо там они и провели ночь, грея мальчика своими телами. Четвероногие уже не спали и обеспокоено смотрели на своего маленького хозяина, который кричал и метался во сне. Он запряг первую четверку и они побежали.

Так прошло три дня. Он менял упряжки по полдня и им удавалось покрывать весьма значительные расстояния. На привалах они ели мерзлую тушенку, которую мальчик выковыривал из банок ножом и спали на санях, плотно прижавшись друг к другу. Сказать, что за это время он сроднился с собаками – не сказать ничего. Мальчик стал одним целым с ними. Казалось, он понимал каждое их движение и они отвечали ему взаимностью.

Страшное случилось под утро четвертого дня. Он проснулся от того, что все собаки разом вскочили и бросились с диким рычанием выстраивать кольцо вокруг саней . Он еще ничего не успел понять, отходя ото сна, как уже штук пять клубков шерсти катались по земле, яростно визжа. Окинув взглядом происходящее вокруг саней, мальчик оценил ситуацию. Волков было порядка двадцати,  половина их уже сцепилась в смертельной схватке с его собаками, не бились еще Касатка, Белый и Злая. Но это был вопрос секунд. Ружье было слишком далеко, об этом не стоило даже думать.

Как тогда, в доме, когда волки пришли первый раз, у него неприятно закружилась голова, защипало кончики пальцев на руках и время как-то уплотнилось, стало двигаться значительно медленнее. На него неслось несколько волков, на пути которых стояли Касатка и Злая. Он видел, как Белый моментально погиб в бою с четырьмя хищниками и они стали рвать его на части, снег окрасился в красный цвет. Каким-то образом он сразу понял, что и сзади него у собак дела тоже не шикарны.  Все это было как в замедленной киносъемке.

Медленно-медленно двигались волки навстречу и он даже видел как капает слюна из ощеренного рта их вожака, бежавшего первым. Тогда он схватил топор и, с каким-то шедшим изнутри звериным рыком, выскочил навстречу этому огромному хищнику. Топор взлетел вверх, блеснув в неясном свете, ожидая волка, тот резко затормозил и присел на задние лапы от неожиданности, пролетев по инерции несколько метров и оказавших практически у самых ног мальчика. Видно маленького человека хищники в расчет не брали совсем. Топор опустился с глухим звуком, раскроив череп вожаку от левого уха к затылку. Волк рухнул к ногам человека, не издав ни звука, из его головы хлестала кровь, лапы судорожно перебирались по красному снегу.

Звериным чутьем стая поняла, что осталась без вожака. Волки недоуменно стали пятится назад, не зная что делать. Среди них не было того, кто мог бы в такую минуту занять место погибшего. Оставшиеся в живых собаки, стали отползать обратно к саням, оставляя за снегу кровь, клочки шерсти и свои внутренности. Но и, кроме вожака, пара волков недвижно лежала на снегу. Потери понесли обе стороны.

Все описываемы события на самом деле заняли не более минуты и вот уже несколько секунд висела пауза, связанная с внезапной смертью вожака волков. Мальчик как был, так и остался стоять около поверженного хищника.
В это время раздался смертельно ужасный, надвигающийся вой. Из-за сопки высыпала вторая стая, поменьше, впереди которой бежал такой же огромный экземпляр, как и убитый мальчиком. Видимо брат или сын погибшего.
Стало совершенно очевидно, что человек и собаки доживают последние секунды. И мальчик опять принял верное решение, он скинул с себя тулуп, бросился к Касатке , который единственный не успел получить увечий в бою, обхватил его за шею, повиснув на собаке и крикнул: «Хей!». Все собаки восприняли это правильно и кто мог бежать – ринулись в противоположную от волков сторону, поднимаясь по некрутой сопке.

Мальчик изо всех сил держался за густую и длинную шерсть Касатки, не видя перед собой ничего, кроме мелькающих на фоне снега собачьих ушей. Сзади ощутимо догоняла стая. По звукам было понятно, что остальных собак она уже догнала. Рядом с мальчиком неслась Злая, из раны на шее у нее хлестала алая кровь, оставляя на снегу яркий снег. Светало.

Касатка, тяжело дыша, перевалил через сопку и бросился под уклон. Внезапно передние ноги его провалились в снег и они  кубарем покатились. Пролетев несколько метров , мальчик вскочил и посмотрел на вершину сопки. В этот же момент там появились волки. Их разделяло метров двадцать. Злая, все поняв, остановилась и, подбежав к хозяину,  заняла оборонительную позицию. Касатка был уже здесь.  Продолжать куда-то бежать не имело смысла. «Мы погибнем», хрипло выдохнул мальчик. Собаки безмолвно согласились.

Внезапно волки, стали поворачивать обратно. Они круто, с поднятие столба снега, разворачивались и бежали в обратную сторону, за сопку. Мальчик обернулся. У склона сопки стоял небольшой поселок, состоящий из нескольких игл. Оттуда, навстречу им неслось с полсотни собак, из игл выбегали люди в мохнатых одеждах, кто-то что-то призывно кричал, послышалось несколько выстрелов. Мальчик сделал несколько шагов на ватных ногах навстречу людям и упал лицом в снег.

ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Он не знал сколько он пролежал без сознания, в горячечном бреду. Потом ему сказали, что пять дней. Очнувшись, мальчик увидел доброе морщинистое лицо престарелого эвенка, который радостно сказал: «Ээээ… твоя поправился ! Я знал, что твоя выживет ! Твоя сильная !». Рядом с импровизированной койкой лежала собака, которая вскочила и начала радостно лизать мальчику лицо, тихо поскуливая. «Касатка», шепотом сказал больной. «Твой собака хороший, все время здесь лежал», улыбнулся эвенк. «Жаль другие погиб», помрачнел он.

На следующий день эвенки, посовещавшись, устроили экспедицию. Восемь человек ушло в ту сторону, откуда прибыл мальчик. Они отсутствовали десять  дней и вернулись уставшими и мрачными. Дом они, естественно, нашли, но никаких следов родителей мальчика не обнаружилось. Тундра хранит свои тайны.
Еще через неделю в поселок прилетел вертолет, в котором, кроме обычных водки и продовольствия, была дама средних лет, которая представилась как Ирина Николаевна, воспитатель детдома. Она забрала мальчика с собой, в новую неизведанную жизнь. Провожать вертолет вышло все население небольшого поселка, от мала до велика.  В железной машине рядом с мальчиком сидел верный Касатка, который категорически отказался оставаться.