Сон алкоголика тревожен и недолог. 5:34. И сразу одна за другой две сакраментальные, но уже привычные мысли: «Где я?» и «Кто я?».

Фрагмент:
В башке почему-то крутится непонятное словечко «Акинорев»

Фрагмент:
Нырок. Вес тела на левой ноге. Она выстреливает пружиной, вкладывая в костяшки кулака 80 килограммов концентрированной ненависти. Хрясь, деревянным звуком отозвался висок. Правый апперкот уже не нужен, его выкидываю по инерции. Терпила, смешно завинтив ноги, падает харей в прелые листья…

Фрагмент:
- Твое поведение абсолютно легитимно, но с учётом сложившейся правоприменительной практики, ты хуйчего докажешь.
- И что же ему теперь делать, посоветуй.
- Советую. Обратитесь к юристу.
- А ты?
- Парни, ну вы чиста ахуели, вы на меня посмотрите, где я и где юриспруденция?...

Фрагмент:
- В глаза смотреть, выблядыш!
Рука цепко держит парня за волосы, под глаз приставлен тычковый нож, но запястье тянет книзу, чтоб только распороть щёку, если дёрнется. Нахуй уродовать. Даже такого никчёмного придурка, как этот.
- Тебе, паскуда, двадцать шесть лет. Ты, морда отожранная, сколько ещё будешь сидеть на шее у матери, и у неё же воровать. Слышь, крадун хуев? Я ж из тебя свиное рагу с гавном сделаю, как только мать твоя отмашку даст…

Фрагмент:
Город зверит. Нельзя напиваться в городе. Это нужно делать только на природе. Пасторали убаюкивают чудовище. Город же своим черным приливом злобы затопляет, будит чутко спящего зверя, стоит лишь смыть с себя водкой тонкую плёночку образованщины, да выйти за пределы своей бетонной клетки. Как же непрочны замки её…

Фрагмент:
А «Акинорев» это всего лишь «Вероника» наоборот…

И ковахуя я вообще на улицу попёрся?!