Феклистова Зинаида Акакиевна всю свою трудную, мозолистую судьбу сложила в далеком сибирском селе Мочище. Здесь она родилась, выросла, повзрослела и состарилась. Жизнь ее текла спокойно и серо. После восьмилетки, она окончила фармацевтическое училище и по большому блату устроилась работать приемщицей анализов в районную поликлинику. Работа была не пыльной, а главное, среди односельчан она пользовалась уважением и слыла человеком образованным. Бывало, местный конюх дядя Федор спрашивал ее:
- А что это ты Зинка всю жизнь в поликлинике просидела, тебе бы с твоими мозгами и образованием где-нибудь на ядерном объекте работать, будущее наше строить!
На что она всегда степенно отвечала:
- Будущее, Феденька, я и здесь построю нужное, я ведь про каждого все знаю! Вот покажи мне свое гавно, а я скажу, кто ты! Опять же, на объектах ядерных – контроль жесткий, пропускные пункты, а здесь – я сама себе хозяйка! – говаривала она, выходя с работы с большими сумками.
В сумках всегда что-то подозрительно позвякивало. Дзын, дзын. Человеку сведущему сразу становилось ясно, в сумках стеклянная тара, причем, полная! Сельчане не обижались, а между собой говаривали:
- Эх, работящая-то какая! Халтурку на дом несет, молодец! Круглые сутки работает, о нашем здоровье печется!
Зинаида молча улыбалась и шагала себе дальше. Дома она расставляла банки с анализами по полочкам и подписывала, где чьи. После снятия  пробы, она переливала мочу из новых баночек в старые с одинаковыми фамилиями, а так же перекладывала кал, аккуратно, из коробочки в коробочку.
Каждую пятницу Зинаида на электричке ездила в город. Никто не знал зачем, но так было всегда, с самого начала ее работы в поликлинике. Ровно в 8:15 ее можно было наблюдать на пригородной станции с двумя тугими сумками и красными, намазанными свеклой щеками. В городе она прямиком шла на почту, где находилась около 1,5 часов. Что она там делала, селяне не знали, но со слов работников почтамта следовало, что она отправляла посылки родственникам в Америку и в Саудовскую Аравию. Видимо на это и уходило ее скромное жалование.

Белый Дом. Резиденция президента США.

- Моника, немедленно перестаньте халявить! – лицо Клинтона над массивным письменным столом наливалось кровью. – Сколько раз Вам еще объяснять? Обезьяна и та быстрее учится!
Под столом послышалось какое-то шуршание и невнятное мычание.
- Заглатывать надо глубже, до яиц и лизать их, ЛИ-ЗАТЬ! – не унимался Бил, - я понимаю, что вас может вырвать, ну а для кого я, по-вашему, под столом ведерко поставил? Для папы римского? Нихуя! Он только через неделю прилетает! Для Вас милочка, для Вас!
В дверь кабинета постучали, шуршание под столом прекратилось.
- Кого там еще принесло?! – нервно крикнул президент, – заебали, там же написано на дверях, русскими буквами: Attention, блять! Занят я, значит!
- Извините, но Вам посылка, - из-за двери послышался срывающийся голос пресс-атташе.
- Какая еще посылка, от кого?
- От Феклистовой З.А., из России с любовью написано.
- Опять?! Сколько можно! Заебал уже Хусейн шутки шутить, отправьте ему обратно, подпишите от Клинтона лично в руки. Он, наверное, думает, что я дебил и не догадаюсь, что это он резвится? Хуй! Пусть знает, мы тоже не лыком шиты! Да, что в посылке-то, проверяли?
- Ну, да, как обычно, говно.
- Бля-я-ять. Ну, шутник! Олег Попов, блять! Сколько можно?! Так, немедленно собирайте войска и на клизму! Содержимое желудков отправить Хусейну срочной бандеролью! Исполняйте!
- Да, сэр! – за дверью послышались удаляющиеся шаги.
- Вот поганец, пора уже ему хвост прижать, - ворчал Бил, - а ты там хуле притихла?
Он заглянул под стол. Моника мирно спала, пуская пенистую слюну на штанину президентских брюк.
- Вот же паскуда! – он быстро сунул член под нос девушке. Она мгновенно пришла в себя, из ее глаз брызнули слезы.
- Ну и хуле мы тут сопли распустили?! – Клинтон посмотрел на нее укоризненно. – Сосать кто будет, Пушкин?
Превозмогая приступы подкатившей рвоты, Моника обхватила член пухлыми губами.

Саудовская Аравия. Огромная площадь перед главной мечетью одного из городов до отказа заполнена вооруженными, встревоженными людьми. На минарете – Бен Ладен в окружении телохранителей.

- Братья мои, разве мы, воины, должны терпеть выходки проклятых американцев?
- Нет, никогда! – раздались многочисленные выстрелы.
- Разве мы, потомки великого Мохамада, рождены для того чтобы питаться в их Макдоналдсе и убирать за ними гавно?
- Нет, сосут они залупу  шакала! – стреляла вся площадь.
- А какого хуя мы с вами терпим вот это?! – с этими словами Бен Ладен разорвал над толпой туго перевязанный брикет бандероли. Ошметки слежавшегося кала посыпались вниз. Толпа взревела.
- Вот такие вот посылки шлет нам проклятая пендосия прикрываясь именем честной Российской труженицы Феклистовой З.А.!
- Смерть нечестивцам! Смерть, смерть, смерть, - неистово скандировала толпа.
- Ну, сука, я тебе покажу, как моих блядей уводить, - ворчал Бен Ладен спускаясь по крутым ступенькам. Хуесор, блять!

А в это время в Ираке.
- Ну и кто разрешил срать на пол в моем джипе? – Садам Хусейн со всего маху пнул своего бультерьера. Собака заскулила и обоссалась.
- Вот же подлая скотина! – Садам штык-ножом соскреб с пола гавно  и остатки оберточной бумаги.
- Расплодилось всяких блядей!- с этими словами он выстрелил в голову ошалевшей псине и, резко газанув, умчался к блядям. Его мучило похмелье. Он и не помнил, как вчера адъютант вручал ему бандероль, а потом плакал крокодиловыми слезами, когда Садам заставлял его есть пендосское гавно.

Зинаида Акакиевна мирно посапывала. Во сне, люди несли ей на проверку анализы и все как на подбор были здоровы и прекрасны. Солнце светило ярко, а птички щебетали беспечно. Она и не догадывалась, какая угроза нависла над миром. Она и не подозревала, чем могут обернуться ее попытки получить гуманитарную помощь в обмен на охуительные анализы. Да хули о ней говорить вообще?! Пошла она на хуй, дура, блять….

© Хитрый Ден 2005 г.