Ничего не было.

Ничего нет.

Ничего не будет.

Только это небо,

Вечерний свет,

Одинокий Будда.

И затылок - мальчишеский, стриженый,

с ложбинкой до позвонка...

Позади - рассвет.

Впереди - закат.



Ничего не будет, кроме безнадеги текучих дней,

Кроме этой жажды соленой в крови моей,

Кроме мимолетного искушенья, смешенья рас,

Кроме этих темных болотных тревожных глаз...



Три юаня с дырочкой брошу о камень - дзинь!

Гексограмму «Жертвенник» мне выдает И-Цзын.

Рвется ожерелье разменных моих монет.

О любви ни слова, к тому же ее и нет.



Нет в тебе, о Будда, а главное - нет во мне.

Бабочки пылают в вечернем твоем огне,

А моя стихия - губительная вода...

Ничего не будет - надолго и навсегда.



В Поднебесной осень, и нежность моя легка,

Желтою рекою плывет она в облака.

Одинокий Будда, нам не покорить Тибет.

Наслаждайся миром, в котором желаний нет...