Наташка в конце лета подкинула Гафарову недурную подработку. Возвращаясь из Сочи, она познакомилась в самолете с Володей, приземистым мужчиной средних лет, по ее словам у него был подвижный, похотливый рот. Володя предложил ей поработать секретарем в фирме, которая посылала симпатичных молодых людей упаковывать богатым женщинам чемоданы. Наташка отказалась. Уже в Москве Володя позвонил ей и позвал купаться на Истринское водохранилище, где у него была дача. Наташка отказалась. Володя долго не звонил, потом объявился и предложил ей собрать друзей и поехать с ним на легкий заработок в город Щелково. Наташка подумала, посоветовалась с мамой и позвонила своему другу Гафарову, который от немалой лени сидел дома без денег и пищи.

Володин рот Гафарову похотливым не показался. Из-за продолжительного безделья в Гафарове клокотала утренняя предприимчивость. И когда Володя задал вопрос, занимались ли они когда-нибудь с Наташкой соцопросами, Гафаров мгновенно сочинил за двоих, что информационное агентство «Поиск» посылало их в Нарофоминский район с целью изучения электоральной активности населения на предмет покупки водонасосов, фильтров и металочерепицы нового поколения.

- Учись, Наташка! – перекричал Володя гул Щелковского шоссе, и, с уважением, пожал Гафарову руку. – Слова учи! Электорат! Покупательная способность! Новое поколение! Нам, ребятки, сегодня предстоит провести соцопрос в преддверие выборов главы города Щелково! По коням!
Избирательный штаб одного из кандидатов в мэры располагался на третьем этаже ПТУ №38, сразу за хлебозаводом.

Анатолий Иванович – профессор Социального Университета – провел инструктаж. Он показал, как заполнять опросную анкету, поделил город на сектора и дал сотрудникам задание развести интервьюеров по своим участкам.
Наташке досталась окраина. Полдня она обходила квартиры в двух скромных пятиэтажках, задавая жителям неразрешимые политические вопросы. А потом, перепуганная сторожевыми собаками из частных домов, до вечера ждала автобуса на остановке «Родимые ручьи».

Гафарова отвезли в центр города на пересечение Талсинской улицы и Пролетарского проспекта. Гафаров смекнул, что проникать в подъезды, трезвонить в двери людям, отвлекать их от дел, приставать к избирателям на улицах и во дворах – слишком трудоемкий процесс. Тем более, что таких же как он, интервьюеров на улицах Щелково перед выборами было слишком много. Гафаров решил выдумать собственные результаты опроса. Предварительно он осмотрел плакаты кандидатов, развешенные на улицах и одинаково обещающие «навести порядок», поговорил с тремя пенсионерами во дворе дома на Талсинской улице, и уселся работать.

Анкет было двадцать пять штук. Гафаров сразу определил метод их заполнения. Перед тем как ставить крестики напротив вариантов ответов, он представлял себе конкретного избирателя, его жизненные обстоятельства, обстановку в которой они беседуют, и учитывал множество других нюансов.
«Знаете ли вы, когда состоятся выборы главы города Щелково?»
Студент, выдуманный Гафаровым, отвечал: «Нет!»
Вымышленная старушка давала неточный ответ.
Озлобленный рабочий, якобы встреченный на улице, отвечал: «Да! Знаю! Но не пойду!»
«Кому из кандидатов вы доверяете?»
«Никому!» - отвечали многие.
«Озерову!» - давал ответ пенсионер и болельщик со стажем. – «Он сын того Озерова! Да вы наверно и не помните знаменитого комментатора!»

По такому принципу, увлекшись, Гафаров быстро заполнил все свои анкеты. Он прошелся вдоль домов по Талсинской и Пролетарскому проспекту и надписал анкеты номерами квартир, как будто действительно ходил по подъездам.
Около избирательного штаба его встретил Володя.
- Ну, как? Справился? – спросил он.
- Конечно, - ответил Гафаров, - было много отказов, но кое-кого на улице опросил, по квартирам ходил…
- Зря! Только время потерял! – озаботился Володя. – Надо было просто встать на оживленном перекрестке и спрашивать всех подряд, а если бы не добрал каких-то людей, так сам бы придумал…
Гафаров промолчал, а Володя отвел его в свою машину и сделал выгодное предложение:
- Смотри, у меня сегодня троих человек срезали – в леваке обвинили…
- Как это? – удивился Гафаров.
- Да ты слушай! Они сами анкеты заполняли, да не по уму, а от балды крестики ставили. У меня их папки. Дозаполнишь – получишь полторы штуки. Договорились?
Гафаров взялся за дело. Он опять представлял себе людей. Мысленно разговаривал с ними, выслушивал их проблемы, чаяния, признания, ругательства, наталкивался на равнодушие, спорил, приставал, боялся, радовался – и за два часа исправил семьдесят пять анкет.

Гафаров заработал много. И обещал Володе на следующий день продолжить опрос.
Ночью Гафарову снились интервьюируемые.
С утра, перед тем как выехать на встречу с Володей, он пел под душем какую-то переиначенную песенку с неопределенным мотивом: «Мы рождены, чтоб на леваках сидеть…»

После обязательного инструктажа в штабе, Гафарова и Наташку отвезли в один и тот же район. Гафаров, чьи данные были наиболее убедительны среди интервьюеров, обязался помочь Наташке с проведением опроса. Они засели в кафе, и Гафаров объяснил ей, как можно быстро, не трогаясь с места, опросить население. Пока Наташка обучалась новому методу, Гафаров быстро заполнил свою папку и позвонил Володе. Тот через пять минут приехал в кафе, порадовался за Наташку, и дал Гафарову заполнять анкеты еще с трех избирательных округов.

Вымышленные люди Гафарову надоели. Но когда он начинал ставить крестики автоматически, наугад, – правдоподобности не получалось. И Гафаров вновь напрягал воображение, доводя себя до предела.
К пяти вечера Володя принес еще несколько комплектов анкет.
Наташка видела, как после трехсот анкет на висках Гафарова стали пульсировать вены, задергалась бровь, и Наташке уже казалось, что от невероятного напряжения Гафаров весь трясется и что-то бормочет.

К концу дня у Гафарова сильно закружилась голова. В его сознании разрозненные кандидаты единым фронтом штурмовали избирательные участки, проводили референдумы и «суды Линча». И над толпой вокруг виселицы на детской площадке горящими буквами зависало невероятно лютое слово «плебисцит».
В штабе с Гафаровым случилось что-то вроде нервного срыва. Он стал кричать, что Озеров младший, хоть и дурак, но не блаженный, и что теперь-то уж всем нам на леваках сидеть.