Как общеизвестно, в русском языке есть всего три матерных слова. Это Хуй, Пизда и Ебля. Т.е. обозначение половых органов мужчины и женщины, и, собственно, самого процесса между ними. Все остальные слова, такие как Хуяк, Пиздец, Ебало, Хуефил, Опёздл, Еблан и т.п., являются производными от данных трех. Есть еще, конечно, слово Блядь и много других, типа Дрочка, Молофья, Мудя, но все они не являются матерным.
Хочу поведать три случая  из жизни моего знакомого, произошедших с ним в 80-е годы, когда он был еще пионером. Пионеры выражали свои мысли прямо и конкретно без лишних изысков и особо не блеща богатым словарным запасом. Говорили так, как говорили старшие чуваки. На то они и пионеры. На эту тему и следующие три истории.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
Дело было в больнице. В палате лежало человек семь пацанов в возрасте от семи до одиннадцати лет. Лежали долго, все изнывали от тоски, т.к. в этом возрасте из них никто естественно не ебался  и поэтому на молоденькие медсестры-практикантки были предназначены не для них. И, кроме как играть в настольные игры днем и рассказывать страшные историй ночью, делать было нечего.

Но тут в палату привезли шкета лет восьми с редкой фамилией Иванов и с богатым жизненным опытом. Как позже выяснилось, опыт у него был чужой: все его байки были пересказом историй, услышанных от более старших пионеров, а те, наверняка, рассказывали про похождения еще более старших комсомольцев. Но все Иванову верили – молочные еще были. А истории эти, конечно же, были про то, как он ебался. Ебался Иванов в основном с двадцатилетними сисястыми и жопастыми телками. И в реке, и на сеновале, и в машине… Ебался в общем много и по разному, и во все щели. Вся палата ему внимала с открытыми челюстями. У кого уже мог стоять, у того стоял. Для многих услышанное было откровением. Думаю, не все еще в этом нежном возрасте представляют себе не только пизду и как в нее хуй вставлять, но еще и не целовались никогда,  не говоря уже том, что все впервые услышали об ебле в очко, об отсосе с проглотом или о кончите на ресничку. А Иванов уже про все это знал. И поэтому был в авторитете. Но не долго.

Но весь авторитет Иванова рухнул в одночасье. Из-за истории с хлебом. Порешили однажды пацаны спиздить хлеб из столовой. Хоть родители и таскали передачи через день своим любимым да и еще болезным чадам, но не спиздить засохшего хлеба из столовки для каждого пацана было западло. Иначе, типа, не пацан. А вот Иванов отказался пиздить… А потом, спустя какое-то время, взял и сдал всех медсестре. Пришла эта сестра лет восемнадцати из тех практиканток: розовое личико, широко распахнутые глазенки, губки пухленькие такие, - в общем сама еще девчонка. Но для всех она была конечно же нереально взрослой теткой. И начала она втирать всем мазь от гемороя: «Да как же вы могли такое сделать! Да как вам не стыдно! Вас же здесь кормят на убой, родители хавчик через день таскают! А вы еще и хлеб воруете! А вот в блокадном Ленинграде!..» В общем, втирала, как надо, как по правилам. А Давитнидзе, такой эмоциональный, хотя и мелкий, грузинец, просек, кто всех сдал и не выдержал: «А я знаю, кто вам про нас рассказал!» Медсестра ему: «Неважно». Он ей: «А я все равно знаю! Это – Иванов!» Медсестра: «Ну, и что.» И тут Давитнидзе не разнервничался окончательно и говорит: «А зато я знаю, что Иванов делал!!!» Сестра: «Ну, и что же такое Иванов делал?» И тут пионер Давитнидзе выдал то, что потом долго пересказывали по всей больнице: «А Иванов… А Иванов ЕБАЛСЯ!!!» Медсестра покраснела вся. Не зная, что ответить, схватила полотенце с кровати и начала им бить Давитнидзе, хотя саму, наверное, на ржач пробивало…

А вечером в палату стайками начали заходить старшие четырнадцатилетние девчонки и спрашивать про легендарного ёбаря-террориста and пиздобола-затейника Иванова. Давитнидзе с удовольствием показывал. Иванов лежал красной, как рак, под одеялом и сопел в шконку. А девки ржали: «Иванов, покажи стручок! А тебя уже поднимается, чтобы ебаться? А то заходи…»

С тех пор Иванов молчал. Может быть, у него потом какой-нибудь комплекс неполноценности появился, может, хуй так и не поднялся, - даже жалко его.  Ну, и хуй с ним. Потому что тема, в общем-то, не про Иванова, а про Давитнидзе, который не знал таких слов, как Трахаться или Перепихиваться. Давитнидзе знал только это концептуальное слово ЕБАТЬСЯ. Его и употребил.