В своем седьмом классе школы Петя Синицын знал все о гармонии отношений между мужчинами и женщинами. То, что находилось в его семейных трусах и изрядно увеличивало попеременно одну из штанин, называлось хуем. То, что заполняло девичьи трусики, звалось пиздой. Странный и многозначный процесс, объединяющий их загадочное взаимодействие, звался еблей, но Синицына эти мелочи и подробности не сильно ебали, причем он даже не понимал абсурдности такого определения.

Ебала его географичка, причем, как ему казалось, жестоко и несправедливо, и двойка, уже почти четко вырисовывавшаяся напротив соответствующей графы табеля за четверть, ебала, как оказалось, не только его, но и каким-то непонятным образом и его родителей. Быстро оценив ситуацию и прикинув возможные варианты, что заняло у него две полные недели, он решил пойти на контакт с географичкой, клятвенно пообещав ей взяться за ум и добиться несомненных успехов в деле географических открытий. Создав таким образом идеальный план, он тут же принялся за дело и потратил две недели для формулировки предстоящего разговора. Собственно говоря, именно это и заставило его стоять перед полуоткрытой дверью в кабинет географии в конце всех возможных занятий. Набравшись смелости, он резким движением приблизил глаз к щели между дверью и косяком.

Увиденное настолько резануло его глаза, что он еще плотнее прижался к своей импровизированной амбразуре. Прямо по направлению его пламенного взора не более чем в метре от него располагалась фигура, очертаниями и содержанием напоминавшая ему об одной из школьниц, имеющих счастье учиться с ним в одной школе. Впрочем, данной особи принадлежало кардинальное отличие. На ней, в отличие от остальных виденных Петей, отсутствовал положенный боекомплект школьной формы, а лишь трусики, которые не могли даже пытаться заменить собой оную; фигура как раз в это время их снимала, причем проделывала это, нагло повернувшись к Синицыну задом.
Петя возмущенно застыл, не в силах противостоять такому падению нравов, и еще плотнее приник к своей наблюдательной точке. В это время трусики спустились уже до середины колен новоявленной стриптизерши  и, исходя из экстравагантности позы хозяйки, явили ему полный курс анатомии женской особи, так и не вошедший ни в один из виденных им учебников биологии.
- Пизда, - сообразил Петя. Не дождавшись заслуженной пятерки за смутно подозреваемый им правильный ответ, он заметил начало странных изменений в своем организме. Правая штанина его джинсов начала отчаянно и планомерно распухать. Данный недуг заставил его отвлечься от созерцания объекта, тем паче, что объект уже поспешно натягивал свою стандартную коричневую школьную форму и фартук. Заинтересованный своей мутацией, Синицын, не сходя с поста, расстегнул ширинку и попытался достать из штанины то, чей раз в десять уменьшенный прототип мама всего лет пять назад ласково называла «пипкой». Не с первого раза, но у него получилось. Не успев насладиться созерцанием новоявленного чуда, Петя почувствовал, как дверь, перед которой он так невинно провел последние несколько секунд, вдруг резко ударила его по правой ноге. Охуев, за неимением другого слова, от нахлынувшей резкой боли, он слегка согнулся, мысленно распрощавшись с потерянной по его мнению ногой, и  удивленно посмотрел на открывающуюся перед ним теперь уже в противоположную от его ноги сторону дверь.

В проеме раскрывшейся двери стояла отличница Петрова, принадлежавшая к шестому классу Б, по которой уже года как три иссыхали все дее- и недееспособные ученики старших, младших и подрастающих классов и сословий.
- Пиздец, - прошептал Петя, глядя в район ее глаз и машинально пытаясь прикрыть руками то, что он только что достал на свет. Но то ли ему не хватало рук, то ли день просто не задался, но глаза Настеньки Петровой неотрывно и немигающее смотрели именно в ту точку, вернее замысловатую фигуру, которую он безуспешно пытался скрыть.
- Больно? – участливо спросила она, так и не отводя взгляда. - Я тебе его прищемила?
Петя сглотнул.
- Покажи.
Петя, уже вконец обескураженный, снова сглотнул и отвел и без того мало что прикрывающие и изменившие руки.
- Вот, - выдохнул зачем-то он.
Настя тряхнула косичками, эротично украшенными огромными бантами, оправила белый сияющий фартук и решительно протянула руку к стоящему уже почти вертикально и непомерно выросшему органу.
- Фига себе. Да он опухает. Пошли в медпункт.
Она решительно обхватила рукой странный даже для Пети предмет и потянула в сторону правого конца коридора. Синицын, мутным взглядом встретившись с искренними голубыми огромными глазами, судорожно ойкнул.
- Больно? – тревожно спросила она, не выпуская из своей руки его член.
- Терпимо, - выдавил он не узнаваемым даже самому голосом. - Прикрыться бы…
Настя свободной рукой стянула один из своих бантов и ловко напялила его на член Синицына.
- Пойдем, он уже окоченевает, - для убедительности она еще сильней сжала руку.
Обескураженный такой обвалившейся на него заботой и наивностью, Синицын поплелся за своей юной спасительницей по коридору, то и дело резко меняя темп ходьбы, что, благодаря удержанию одного из главных в его организме органов рукой Насти, доставляло новые, никогда прежде не испытываемые чувства.
Поход до медкабинета обошелся без приключений, если не считать с пяток одношкольников, в полном молчании и недоумении запечатлевших данную процессию.

Леночка, студентка третьего курса мединститута и по совместительству главврач школы номер 157, скучая красила ногти левой руки и мечтала о пятикурснике Свиридове, когда дверь медкабинета распахнулась и явила ей зрелище, которое она не могла припомнить даже несмотря на пройденный ей недавно полный курс немецкой порнушки. В дверях ее кабинета стояла неповторимая парочка – неряшливый детина и юное создание в веснушках, едва доходившее ему ростком до груди. Мало того, ее хрупкая ручонка сжимала огромный эрегированный член спутника, наряженный зачем-то в большой белый бант. Кисточка с лаком для ногтей аккуратно в полной тишине выкрасила весь указательный палей руки.
- Елена Вениаминовна, - решительно заявила девочка, - Петя хуй прищемил. И он опухает. И коченеет. Поможете?
Петя удивленно уставился на свою провожатую, не в силах понять, откуда ей известно его имя, Настя не сводила глаз с его распухшего чуда, а главврач Леночка недоуменно переводила взгляд с одного на другого, большей частью задерживаясь на созерцании огромного мужского достоинства Пети, которое нарушало даже ее гармоничное представление об устройстве мира.
Тягостное молчание снова прервала отличница Петрова.
- Елена Вениаминовна, вы так и будете сидеть? Ведь он может умереть, - и, надув губы, смерила врача укоризненным взглядом.
Петя нервно икнул и весь покрылся холодным потом, уже почти начиная верить в приближающуюся смерть.

Леночка спохватилась, буквально вывалилась из-за стола, резко захлопнула дверь и рявкнула на Настю, чтобы та села на стул в углу комнаты. Затем взяла в руки Петин член и осторожно стянула бантик. Петя, почувствовав профессиональное, как ему показалось, пожатие, непроизвольно застонал, а хуй его еще больше вздыбился.
- Что же делать-то? – взволнованно пробормотала Леночка, судорожно ища выхода из неловкой ситуации. Читать детям лекцию о гармонии половых отношений ей не то что не хотелось, а просто было невозможно, а те самые дети ждали, причем нетерпеливо, принятия ею хоть каких решений.
Тут Настя вдруг нахмурила лобик и начала что-то вспоминать:
- Елена Вениаминовна, я тут в книжке читала, что когда человека в пустыне кусает змея в ногу, то та опухает и мертвеет. И единственное, что можно сделать, так это попытаться высосать из ранки весь яд, причем немедленно.
Леночка перевела удивленный взгляд на Настю и вытаращила на нее глаза. Однако Настя серьезно и задумчиво сидела на стуле, нахмурив брови и уставившись в пол под своими же болтающимися ногами.
- Елена Витаминовна, - прохрипел Синицын, уже почти готовый от услышанного и происходящего грохнуться в обморок, - спасайте.

Решив, что навряд ли кто-либо узнает о происходящем и что это единственный шанс избавиться от доставших школьников, Леночка помрачнела, встала перед Синицыным на колени и решительно приступила к делу.
В это время Синицын понял, что такое смерть. На него накатила дикая и непонятная ему волна переживаний, перед глазами пронеслось практически все детство, окружающий мир поплыл перед глазами и покрылся радужными пятнами.

Леночка так увлеклась процессом, что едва не вздрогнула от испуга, увидев стоящую рядом Петрову, внимательно наблюдающую за процессом и от волнения даже высунувшую язычок.
- Вам помочь, Елена Вениаминовна?
Елена Вениаминовна от неожиданности поперхнулась и тут Синицын испытал мощнейшее семяизвержение, так и не побитое в дальнейшем ни одним из его сексуальных опытов.
Вытерев лицо рукавом халата, Леночка обвела тяжелым взглядом двух школьников и рявкнула: «Вон из кабинета!!!»

Дети вышли из школы и, держась за руки, радостно потопали домой. Настя радовалась, что спасла жизнь Пете, Петя ни хера ничего не понимал, но испытывал доселе неизвестное блаженство.
На следующий день в школьный медпункт выстроилась дикая очередь школьников мужского пола, но красная от гнева Елена Вениаминовна так далеко и понятно послала всех жаждущих, что до конца учебного года ни у кого ничего больше не болело. Настя еще с месяц время от времени интересовалась здоровьем Пети, причем требуя выложить ей доказательства, но доказательство это от выкладываний снова только еще больше увеличивалось, и в итоге ритуал этот был позабыт и аннулирован.