Хотя… Все-таки попытка протеста действием была. Но сначала о том, как мы дошли до неё.

Мы ровесники. Оба из обычных благополучных семей. Раннее детство проведено под присмотром бабушек, старательно оберегавших нас от сквозняков, бешеных собак и дворовых мальчишек. Потом школа. Это теперь, прочтя случайно попавшееся методическое пособие по педагогике, я знаю, что отношения детей в обычной школе построены по принципу волчьей стаи – кто сильнее, тот и прав, а если ты слаб, но смеешь хорошо учиться, считай себя мертвым. Там, где учились мы, было совсем не так. Я углубленно изучал математику и физику, а Ваське успешно вгоняли в голову два иностранных языка. Родители говорили, что нужно хорошо учиться, и мы их слушались, не задумываясь, зачем нам это нужно, ведь старших положено слушаться. Это аксиома. Так что наши призовые места на всяких предметных олимпиадах никого не удивляли. Пока мы учились в школе, в стране происходило что-то непонятное. Из неё решили вдруг сделать нормальную капиталистическую державу. Самые пробивные и наглые захватывали умопомрачительное количество собственности, управлять которой у них получалось с трудом. Наши родители быстро это поняли и отправили нас становиться профессионалами в учете и управлении, предвидя скорый рост потребности в спецах этого профиля. Старших надо слушаться, и мы легко поступили в институт на престижный эконом. Там мы с Васькой и сдружились. По-другому и быть не могло. Богатые коммерческие  студенты общались только друг с другом, потому что у остальных не было средств, чтобы участвовать в их дорогих развлечениях. Бедные дружно их ненавидели по понятным причинам, ну и таких, как мы с Васькой, недолюбливали за компанию, потому что нам без особых усилий удалось то, за что их семьи были вынуждены отдать последние деньги. У нас не было выбора.

Мы успешно осваивали знания и радовались жизни как могли. Шатались пьяными веселыми компаниями по городу, скакали на дешевых дискотеках, зависали сутками на квартирах друзей вместе с готовыми на все студентками медучилища. Пока вдруг Васька не сказал:
– Как-то это все однообразно. Скучно. Я знаю, что сегодняшний вечер будет таким же, как вчерашний. Я даже знаю, как пройдет вся моя жизнь. И твоя тоже. Надо попробовать, как можно жить по-другому.

А тут еще институтская программа обучения сделала странный финт: утром на философии приходилось слушать выкладки неогуманистов о том, что каждый из нас уникальная личность, а вечером на маркетинге учиться, как, стирая индивидуальные различия, объединять эти личности в тупые целевые группы. Мы с Васькой не на шутку испугались за сохранность собственных уникальных душ, решили во что бы то ни стало сохранить их в неприкосновенности и помочь другим. Хотелось протестовать и сражаться.

И мы со всей серьезностью подошли к изучению возможных вариантов. Выяснилось, что выбор огромен: хочешь, становись неформалом и шляйся в черной футболке с надписью “Metallica” с пивом в руке и ори, что все продались, хочешь – бегай по лесу с деревянным мечом, как толки, полностью отрицая реальность, а если ненавидишь негров и евреев, – будь скинхедом. Но все это было не то, а вот умные и деятельные антиглобалисты нам пришлись по душе.
Попутно мы читали, смотрели и слушали все, что могло характеризоваться как «анти», «контр», «суб» и «альтернативное». Так мы внезапно стали знатоками и ценителями литературы, кино и музыки. Прямо-таки ходячими цитатниками. А чтобы обозначить свою принадлежность к прогрессивным интеллектуалам надели широкие шестикарманные джинсы и белые футболки в обтяжку, Васька сделал мелирование, а я забил в левое ухо серебряный гвоздик. Потом Ваське попалась на глаза заметка о его любимом писателе, где говорилось, что этот непримиримый борец собрался на гонорар от последней книги, разошедшейся среди продвинутой молодежи миллионными тиражами, построить виллу в Калифорнии и прикупить немножко акций «Боинга», а потом приступить продолжению коммерчески удачной серии романов. Конечно, после ТАКОГО вчерашние кумиры были прокляты и преданы анафеме.
А мы приступили к изучению классических трактатов об эстетических свойствах говна. Ваську тема захватила настолько, что он фотографировал на улицах собачьи какашки и вешал снимки дома на стенку. Именно после разгрома этой галереи рукой его мамы и угрозы сдать его самого в психушку Василий родил (а если честно, вычитал и выдал за свою) идею того самого протеста действием.

Мы поделили обязанности. Вася отвечал за идеологическое наполнение, а я за техническое исполнение. Я сделал в Интернете страничку и разместил на ней сочиненный Васькой текст. Потом мы потратили день, раздавая на улицах бумажки с её адресом своим сверстникам, чье лицо несло на себе отпечаток интеллекта. У нас получилось. В следующее воскресенье ровно в полдень с разных сторон к одному из олицетворений гнилой глобализации в нашем городе – кафе «Баскин Робин’с» – стеклись человек двести в черных плащах, выстроились прямоугольником и застыли в скорбном молчании, с укором глядя сквозь огромную витрину на тех, кто замещал в себе “essence” ванильным мороженым. Через двадцать минут они разошлись по домам читать на страничке новоявленного «Комитета сопротивления» отчет о проведенной акции неповиновения и сценарий новой, намеченной на следующий выходной.
Через неделю те же люди в черных плащах, но дополненных пионерскими галстуками, прошествовали траурным маршем по главной улице и возложили по гвоздике к фундаменту строящегося супермаркета. Василий нес впереди колонны огромный черный флаг, а я выстукивал на барабане.
Мы читали газетные статьи, где авторы пытались восполнить недостаток точных сведений собственными домыслами. Смеялись и верили, что делаем большое и нужное дело и не зря живем на свете.

Через пару дней нас неведомо как нашел шустрый парень неопределенного возраста. Он с жаром говорил об актуальности и важности того, что мы затеяли, долго восторгался, а потом заявил, что нам не хватает крепкой административной руки, чтобы мы могли спокойно заниматься чистыми идеями, и предложил свою помощь. Мы клюнули и сказали ему «ладно». Вскоре на нашем сайте появился рекламный баннер, и было объявлено о сборе членских взносов. Мы, было, возмутились, но было уже поздно –  наше детище, ставшее коммерческим предприятием, нам не подчинялось. Сайтом управлял профессиональный программер, а востребованные потребителем тексты теперь сочинял профессиональный райтер.

Еще через пару дней мы получили предписание явиться в большой серый дом на дружескую беседу. Там нам объяснили, что мы сдуру (а им хотелось на это надеяться, как они сказали) создали организацию, мощи которой просто не представляем, что мы можем по неопытности попасть под влияние враждебных государству элементов, что у нас вся жизнь впереди, и не стоит опрометчиво ставить свое будущее под угрозу, что с нашим администратором уже проведена соответствующая работа – ему разрешено зарабатывать на этой нише рынка, но без подстрекательств и под присмотром. Напоследок нам улыбнулись так, захотелось напиться в дым, что мы и сделали в ближайшем гадючнике.

С тех пор мы уже три года ограничиваемся пятничными Васькиными монологами, да и то только для того, чтобы не забыть, что мы еще существуем.