Дело в том уважаемые, что жизнь, проживаемая нами, нашпигована и нафарширована сюрпризами на манер шпротной банки или зелёных оливков всякой гадостью. Даже наёбистый киндер-сюрприз с ней не сравнится. Продует, херня шоколадная.

Десятка два бодреньких, сильненьких, настойчивых, живученьких сперматозоидиков, притаившись в бугорках неизвестного им влагалища (для них всё и всегда случается впервые), беспечно брошенных на произвол судьбы, предыдущим партнёром Аньки, набравшись терпения, познакомились таки, и даже подружились с собратьями, также беспечно впрыснутыми, но сегодняшним Анькиным партнёром, и ломанулись шумной, возбуждённой толпой к подготовленной к оплодотворению яйцеклетке, даже не догадываясь, что принадлежит она какой-то Аньке, неизвестной никому из собравшихся.

Они её и в глаза никогда не видывали эту Аньку. Их дело малое и примитивно-рефлекторно-инстинктивное. Но понятно даже дураку, что влекущая яйцеклетка, кому-нить да принадлежит. Не валяются яйцеклетки, да ещё готовые к оплодотворению, где попало. Их любовно вынашивают, как и старательно строимые планы - владелицы. Ага. Принадлежит, подготовлена и влечёт.

Так вот. Перемешавшись однородно, до полной дезориентации, запылившись, друг от друга, сперматозоиды озверело неслись к влекущей их хитренькой яйцеклетке. Яблоко от яблоньки недалеко падает.

Один из них, но уже сам не свой от толчеи и сумасшедшей гонки, первым достиг финишной ленточки. Остальные уныло передохли, горько вздыхая на свой счёт и радуясь удаче собрата, и неизвестная им Анька  тем временем неосознанно беременела, беременела и забеременела окончательно.

И родилось у неё через двести семьдесят четыре дня - хрен знает чего. Оно впитало в себя все и Анькины и обоих партнёров пороки, недостатки, дурные привычки, заболевания, разное...

Подросши, оно принялось самоутверждаться, определяться, укрепляться на представленной территории. Цеплялось ногтями, острыми зубами, толкалось локтями, хамило и переваривало только себя. Все остальные топились, уничтожались, давились, отодвигались, вытеснялись.

Думало оно медленно, вяло, лениво, и в основном бдило о личном достатке. Пытаясь на людях прослыть влиятельным и благополучно-преуспевающим. Как ни странно - получалось. Оно естественно гордилось и заглядывалось вверх.

Ему всячески содействовали и неосознанно помогали. Каждая дрянь, оказывая бескорыстную помощь, надеялась на благодарность и будущую учтёность заслуг. Стояла возня, имитация бурной деятельности, а оно поглядывало уже снисходительно, самодовольно питалось отборными продуктами и незаметно поправлялось. Но в меру.

Аппетит, не пищевой, а заглавно-командный, безразмерно возрастал. Многие открыто ползали на коленях и приветливо и широко улыбались, как заведено во всём цивилизованном мире.

Наконец, неожиданно, повезло.

Оно дорвалось до власти.

Руководило, умничало, старалось, хитрило, заигрывало, либеральничало, пыталось наказывать. Имидж - создавался.

Держалось незаметно, но влиятельно, чего-то принимало и утверждало, гнуло свою линию, но ума не хватало. Делало серьёзное лицо и отмалчивалось, надеясь выглядеть умнее.

Некоторые посмеивались, многие тем временем делали, что хотели и богатели.

И казалось, что так будет вечно.

Но оно возьми и умри.

Все облегчённо вздохнули.

А потом испугались...

2005 год

Степан Ублюдков дохтор и негодяй