Я – обыкновенный человек. Каждое утро, с понедельника по пятницу я просыпаюсь, завтракаю и еду на работу. Мой ареал обитания – три километра от любой станции метро. Я самый обыкновенный. Я не схожу с ума, не испытываю депрессий, я конформист. Я общительный автомат. Я пью кофе, чтобы не уснуть, я пью пиво, чтобы расслабиться. Вечером я смотрю телевизор или гуляю. Я покупаю свежие газеты, чтобы быть в курсе. Я тратящий автомат. На работе я улыбаюсь. Каждые 45 минут я курю и смотрю в окно. Я слушаю обыкновенную музыку, она служит мне фоном. Я утонченный автомат.

А за окном поезда в метро проносятся серые кабели. Я еду от конечной до конечной с одной пересадкой. Моя мимикрия – книга или просто закрытые глаза. Открытые глаза всегда выдают во мне автомат. Сесть, встать, сесть, встать, держаться за поручень, чтобы не упасть. В метро меня окружают такие же автоматы, как и я. Они пахнут перегаром, одеколоном, старым тряпьем, землей. А я сижу с закрытыми глазами – мне не мешают посторонние запахи и звуки. Стук колес и ветер – теперь просто белый шум.

На остановке входит продавец пластырей. Да, наша жизнь травмоопасна и надо быть готовым не отдать ни капли крови. Заклеить всего себя, с ног до головы полосочками телесного цвета. Я меняю десятирублевую бумажку на десятипластыревую. «Вмагазине…толькоунас…один…надесяточку…», - и вот слова уже тонут в мерном стуке колес, скрипе, свисте.

Перехожу. Вагон со свободным местом.

Я сижу с закрытыми глазами. Я не сплю, потому что не устал - я просто прячусь от тех, кто хочет заглянуть в глаза автомату. Я не стыжусь своей сущности, потому что в ней нет ничего неестественного. Я достиг автоматического просветления.

Входит побирушка с иконой: «Дочушечки, мои дорогие, матушки, мои, благослови вас…чуш…чк…мш…к…». Метро забирает и у нее голос. Меня окружает звон мелочи: из конца вагона он надвигается на меня в месте с запахом и шарканьем старческих ног. «Чк…чуш…мш…», и прочие шипения. Денежный звон уходит от меня. Я сижу с закрытыми глазами и стараюсь не думать. Это как будто задерживать дыхание, потому, что мысли вещь сугубо автоматическая для меня, сродни инстинктам выживания.

На конечной я выхожу. Люди серым потоком устремляются прочь с платформы. Я знаю, что мне нужно спуститься вниз, чтобы выйти наружу. Я чувствую себя как рыба, плавающая в грязной луже. И мне предстоит погрузиться еще глубже, чтобы выплыть на поверхность, в чистые воды. И еще я прекрасно знаю, что этой самой поверхности нет на самом деле. И что я все равно автоматически сделаю то, что во мне заложено программой. Я автомат и веду себя соответственно.