Заседание кафедры было в самом разгаре. Убелённый сединами и просто лысые старички ругались, спорили и не находили консенсуса. Подальше от центра дискуссии, прячась за спинами коллег сидел «актив» и «надежда» науки – молодая поросль в лице Коляныча и ещё нескольких уебанов.
- Ух бля, нихуёво… А ну мне покажи, - вполголоса перешёптывались деграданты в костюмчиках, отпихивая и пиная друг друга, чтоб узреть новое художественное произведение, над которым в этот момент трудился Коляныч – самый молодой и похуистический член научного сообщества. Коляныч сосредоточенно рисовал портрет аспирантки Кузиной – в принципе получалось неплохо.
- Ну хоть сисек бы прибавил… - канючили коллеги, - а то совсем мрачно как-то. Но Коляныч был за реалистическую живопись и в упор отказывался пририсовывать лишние детали.
- Блять, какие нахуй сиськи!!! – горячился он, добавляя портрету окончательное сходство с персонажем. Тошнотворно занудливая и рьяная в науке Кузина, которая вечно ходила в библиотеку и возвращалась с кипами литературы – особенно раздражала Коляныча, поэтому немного подумав, он начал пририсовывать похабные элементы: оволосатил ноги, добавил клок курчавой растительности из-под юбки, наградив под конец несчастную жертву хуем в руке.
Между тем заседание подошло к концу. Защёлкали кожаные портфели, зашелестели бумажки.
- Минуточки коллеги, - подал голос заведующий кафедры – стрёмный, сухонький и похожий на бабку старичок, - на нашем следующем собрании мы заслушаем отчёт о научной деятельности товарища… - все напряжённо сгорбились и гробовая тишина накрыла помещение.

Продолжая рисовать, Коляныч как-то не сразу осознал масштабы происшедшего,  лишь когда в третий раз была названа его фамилия и насупленные брови заведующего вперились в него – твёрдый и неудобный стул просел под беззаботным сотрудником, в глазах побелело, а к вискам прихлынула кровь.

Уже все разошлись, а склонившийся над своим творчеством и брошенный на произвол судьбы Коляныч, дико и отрешённо глядел в окно.
- Как?! Не может этого быть!! – безумно носились в голове обрывки фраз.
- Всё было так охуенно!!! Я весело проводил время…Гулял…Бухал…Цеплял тёлок через кафедральный интернет… И что теперь? Всё было похерено. Понятно, что никакой научной деятельности у него не было.
- Ну какая нахер научная деятельность!!! – чуть не плакал Коляныч. Так хотелось  бухать, дебоширить и всячески пить кубок жизни. Хотя, по-правде сказать, он знал что такой день настанет, но ожидал его не ранее чем через годика два-три, а до этого времени можно было расслабиться…
Коляныч начал лихорадочно соображать – первым делом он попытался вспомнить название темы, само название вспомнить не удалось, но покопавшись в потаённых уголках своего мозга, ему посчастливилось выудить пару слов – тема диссертации была связана то ли с инвестициями то ли с инновациями. Теперь надо было идти в библиотеку. Приняв для храбрости пару стаканов, Коляныч рьяно засел за библиотечные каталоги. Первые десять минут поиска не принесли желаемого результата – наука начала конкретно подзаёбывать. Вытягивая очередной шкафчик каталога, Колянычу становилось всё скверней и скверней, негнущиеся пальцы перебирали пожухлые карточки, а глаза уныло просматривали текст: «Инвестиции… инновации…индейцы…».
- Стоп!!! Чё за нахуй!!! Какие индейцы?! – Коляныч снова пересмотрел корешок – на сером куске картона чёткими буквами было пропечатано «ИНДЕЙЦЫ», и ниже выведено мелким шрифтом «жизнь и быт североамериканских аборигенов». Глаза Коляныча засветились, по жилам побежал пьяный энтузиазм.
- Вот это я понимаю…индейцы…заебись…бляяя…вот это отчёт!!! – радовался он, погружаясь в занимательный мир индейцев.

Работа спорилась – каждые 10-15 минут из-под пера вылетал новый лист отчёта, исписанный данными, диаграммами и картами… Закончив, Коляныч сложил ворох листов в аккуратную стопочку и ещё раз перечитал – отчёт был сделан на славу, вся жизнь индейцев была здесь: вот они охотятся, вот товары их промысла, вот диаграммы и карты их расселения. Не была раскрыта лишь тема индейской ебли – учитывая возраст и статус аудитории, Коляныч просто постеснялся.

- Итак, заслушаем отчёт о проделанной научной работе по теме??? – лысенький очкастый старикашка вопросительно взглянул на Коляныча…
- Индейцы… - нерешительно произнёс тот, потом откашлявшись, произнёс более решительно – ИНДЕЙЦЫ…
Седая профессура открыла рты, тёлки бальзаковского возраста позакрывали глянцевые журналы повествующие про роскошную жизнь молодых шлюх, молодёжь прекратила пиздеть – все оторопели и уставились на Коляныча. Такой момент нельзя было упускать, и он начал, не дав никому опомниться.

- У вас всё? – спросил минут через пятнадцать ошалевший заведующий.
- Нет… Есть ещё раздаточный материал! - Коляныч вытянул из кармана две горстки спизженных у малолетнего брата пластмассовых солдатиков-индейцев и принялся раздавать их коллегам: лучшего, с натянутым луком, как и полагается – заведующему, Кузиной достался последний и самый жалкий – обгрызенная тушка с оторванной рукой. Аудитория разинув рты, молча взирала на коричневые фигурки, наиболее смелые принялись вертеть индейцев в руке. Кузина дегенеративно поморщилась, а на лице нарисовалось некое подобие даунской улыбки.
- Все свободны, а вы… -  заведующий указал  на Коляныча – зайдите ко мне…

Заперев дверь, заведующий заговорщицки взглянул.
- Так ты тоже?
- Что… Тоже? – попятился Коляныч.
- ЛЮБИШЬ ИНДЕЙЦЕВ?! И старичок открыл дверцу грозного сейфа: на полках ровными рядами стояли индейцы, разные по цветам, размерам и видам, лежали рисунки, фотографии и вырезки из свежих и пожелтевших газет. Заведующий аккуратно освободил самое лучшее место и победоносно водрузил новенького. КАРЬЕРА ПОХУИЗМА И НИЧИГОНЕДЕЛАНЬЯ БЫЛА СПАСЕНА!!!

Кузина закрылась в кабинке параши и неумело лапала однорукого – это был первый мужчина в её объятьях…