Генерал смотрит в ту точку поля, где рассеивается коричневый дым. На его мундире пятна крови, что придает ему вид старого битого ветерана, несмотря на выступающий пивной живот. Генерал оценивает ситуацию, и это вполне подходящий момент - потому что ситуация только что вышла из-под контроля, хотя он и не хочет подавать вида.
Два дня назад он лично отдал распоряжение дивизионной пресс-службе, чтобы те разослали и-мейлы в каждую газету в радиусе 50 километров. Предполагалась фиксация грандиозного события – юбилей в/ч № 23456, сопровождаемый показательными стрельбами, парадом бронетехники и боевого состава, и конечно генеральской пьянкой в кругу Особо Приближенных, куда имел все основания попасть каждый из нас. В том случае, разумеется, если имел  карточку «ПРЕССА», фотоаппарат и вменяемое лицо.
Следует также отметить, что в/ч №23456 была не просто одной из множества задрипанных частей. Она носила привилегированный статус элитного боевого подразделения, чьи бойцы перерезали глотки моджахедам в Афганистане, захватывали террористов в Чечне, а также засветились в ряде менее крупных конфликтов, включая разборки в местных ресторанах. Каждый из бойцов знал себе цену и привык к прицелам фотокамер. За умеренную плату некоторые из них могли показать татуировки на члене, сделанные в память о воинской принадлежности и былых подвигах. И все это – на фоне переливающихся мускулов, грубых шуток и ракетных установок, устремленных в голубое небо.
Но полторы минуты назад случилось непредвиденное. Во время плановых бросков гранаты на дальность, одна из них взорвалась у солдата в руке. Его ошметки разбросало по сослуживцам и частично – по генералу, отчего тот стал еще более соответствовать геройскому имиджу подразделения.
Генерал изо всех сил сохраняет невозмутимый вид. Нужно признать, это прекрасно у него получается. Тем более, что остальные бойцы уже подкатили тележку и теперь деловито складывают в нее останки погибшего. Через каких-нибудь пару минут плацдарм приобретает прежний вид, и если бы не несколько кровоподтеков, которые в настоящий момент пытается затоптать дюжина морпехов, то можно подумать будто бы ничего не случилось.
- Никаких комментариев! – бросает нам генерал и идет по направлению к штабу, временно оборудованному под банкетный зал.
Но как же! Таких акул пера, как мы - припершихся запечатлеть грандиозный момент в жизни в/ч №23456, попутно размышляющих о том, каким будет праздничное меню, не остановить этой банальной фразой. Все мы хотим комментариев, поэтому идем вслед за генералом - находим лучшие позиции, чтобы ткнуть ему диктофоном под нос. Несколько морпехов оттесняют нас, окружая его плотным профессиональным кольцом. Генерал открывает дверь штаба и исчезает внутри. Мы идем в обход, но натыкаемся на пару часовых, которые просят нас покинуть территорию вследствие неожиданного ЧП. Черта с два. Мгновенно мы рассредотачиваемся на местности по одному-два человека и теперь морпехам приходится бегать за нами, чтобы поймать. Самые отважные пытаются скоростным рывком прорваться к штабу, держа диктофон в вытянутой руке, чтобы записать вероятные обрывки фраз.
Через 15 минут все кончено. Железные руки бойцов по одному выпихивают журналистов через контрольно-пропускной пункт. Буйных бережно укладывают на асфальт, стараясь не повредить аппаратуру, из которой только что вынули пленки.
- Завтра пресс-служба предоставит материалы официального заявления! – говорит молодой, начинающий лысеть офицерик. Он суетится, стараясь быстрее закрыть ворота, чтобы упаси бог мы не решились на повторный штурм. Журналисты встают, отряхиваются от пыли и негромко бурчат. Они понимают, что только что упустили момент, благодаря которому можно было здорово поднять свой писательский рейтинг. Перед тем как уйти, я вижу, что какой-то тип настойчиво тарабанит по воротам КПП, не желая смириться с поражением.
Следующие несколько дней я навожу справки. Граната, которая взорвалась в руках у солдата, относится к модели ЭРВУ-1.2 (экспериментальное ручное взрывное устройство). Она находится на вооружении морпехов 1,5 года – с тех пор, как ЭРВУ-1.1 было официально признано устаревшим и раскуплено иранцами.
Просматривая статистику и совершая некоторые операции с процентно-численным соотношением – разумеется, с помощью калькулятора, я делаю потрясающее открытие. ЭРВУ 1.2 взрывалась раньше времени примерно через каждые 23,5 бросков (т.е человек). И если всех бойцов дивизии №23456 поставить в ряд, то каждый двадцать какой-то закончит свою карьеру, не успев выбросить дьявольский снаряд. Кроме этого, в библиотечном архиве мне удается откопать материал с официальной презентации. Несмотря на недоверие экспертного совета (который считал, что использование этой модели негативно повлияет на боевой дух рядового состава) часть политиканов (завязанная с заводом-производителем сложными акционерными отношениями) отклонила протест, и граната пошла в обиход. Одним из политиканов был мой Генерал.
Я понимаю, что мне нужно брать его живьем. Каждое утро я околачиваюсь около КПП в/ч №23456 или наблюдаю за передвижениями из окна забегаловки, удачно расположенной по соседству. После трех недель караула выясняется закономерность: ровно в 18.00 каждую пятницу армейский УАЗик, за рулем которого сидит меланхоличный дагестанец, везет генерала кутить. Уик-энд начинается в ресторане «Европа», через две улицы от воинской части. Сценами, когда в банкетном зале дивизионный генерал и, допустим, начальник военкомата мило обмениваются последними сплетнями за рюмкой коньяка, в «Европе» никого не удивить. У меня нет ни малейшего шанса проникнуть внутрь и присоединиться к беседе.
После ресторана генерал делает рейд по заведениям более приземленного уровня. Исходя из тщательных наблюдений, я делаю вывод, что в последнем кабаке (он называется «Кафе-бар Рябинушка») он, как правило, теряет последние остатки человечности. Если уместна некоторая метафора, то она такова: «Рябинушка» - отправная точка, где  генерал превращается в одну из тех горилл, перед которым любое уважающее себя заведение («Европа») с радостью захлопнет двери. На мой взгляд, лучшего места для встречи и не придумать, поэтому в одну из пятниц я, слегка на взводе, диктофон спрятан под курткой, за одним из столов ожидаю его прибытия.
Генерал вваливается и требует выпить. Я подсаживаюсь к нему и пробую завести беседу, в ходе которой легкомысленно раскрываю карты и говорю о проведенном расследовании. ЭРВУ-1.2 никуда не годится, она разрывает в клочья каждого двадцать пятого, какого хрена вы позволили взять ее на вооружение, спрашиваю я.
Он берет меня за отвороты куртки и делится своей версией. Морпехам только этого и надо, смерть товарища подстегнет их к действиям, насрать на утерянные единицы личного состава, главное – конечный результат, уничтожение врага (Враг – с большой буквы).
Изложив основные позиции, генерал предлагает: «Вы можете сами убедиться в эффективности ЭРВУ-1.2».
«Каким образом?», - я несколько ошеломлен его напором.
Он ничего не отвечает и хитро подмигивает.
Мы садимся в машину, и шофер-дагестанец везет нас к воротам в/ч №23456. На КПП сонный пехотинец лениво отдает УАЗику честь. По лицу дагестанца видно, что ему это нравится. Мы останавливаемся у блоков складских помещений, где двое других сонных морпехов загружают в машину два ящика, в которых, как я понимаю, лежат ЭРВУ-1.2. Морпехов не удивляет странное желание генерала. Они носят ящики с выражением беспредельной скуки на лицах, отчего я делаю вывод, что для в/ч №23456 – это нормальная обыденная ситуация. Генералу среди ночи захотелось попрактиковаться в уничтожении Врагов, кого это должно удивлять? Старый боец не должен терять формы.
«Я докажу вам, что статистические выкладки – чушь собачья, - говорит он, когда мы предположительно заворачиваем к стрельбищу. – В каждом ящике по двадцать гранат. Сейчас мы испробуем их все, и если ни одна не взорвется раньше времени, вы пообещаете мне прекратить расследование. Идет?».
Я соглашаюсь, хотя не уверен, что смогу сдержать обещание.
Генерал выпрыгивает из машины и открывает первый ящик. ЭРВУ-1.2 лежат в деревянных ячейках и выглядят как мороженое в фантастическом фильме. Он берет первый попавшийся снаряд, выдергивает чеку и запускает его в темноту. Через несколько секунд бухает взрыв.
- Одна есть! – констатирует генерал. – Морпехи – прирожденные убийцы, трудности должны закалять их, а не повергать в депрессии.
В темноту улетает вторая граната.
- Вторая! Что это за солдат, если он распускает сопли при первой же опасности?
Вслед за второй летит третья.
- Все эти маменькины сынки за два года, проведенные здесь, превращаются в настоящих мужчин.
Четвертая.
- Для некоторых морская пехота – последний шанс.
Пятая.
- Бог мой, если бы не мы, то в армии служили бы одни педерасты.
Взрывы бухают один за другим в двадцати метрах от нас.
Двенадцатая, тринадцатая и четырнадцатая летят нормально. Также как и  двадцать первая, двадцать вторая и двадцать третья.
Генерал продолжает знакомить меня со своей конструкцией идеального мира:
- Тот, кто не прошел через тяготы срочной службы, не имеет права на существование! Сосунки, готовые отдать душу за отсрочку, подлежат расстрелу по правилам военного времени…
Он сдергивает чеку, и двадцать четвертая ЭРВУ-1.2 разрывает его на куски.