Шуба у меня есть, старая, а нада новую, потому как надо сани летом готовить и лыжи смазывать на зиму – народная мудрость, ебта. В Икутии шубы дорого, в Магадане дешево, но в Икутию ехать не нада, потому как я уже в Икутии, а в Магадан нада, если за шубой или дубленкой. Решил все-таки ехать, как раз знакомый вадила подвернулся, на Камази, в Магадан, послезавтра. Ну и заебись, завелись и поехали, я за шубой, он за продуктами.
От паселка уже прилично отьехали, надо ж выпить, чтоб путь скоротать и попиздеть, едем себе и едем, пездим за жизнь, кости общим знакомым моем, тот дурак и этот дурак, одни мы пездатые, глядим на трассе кто-то голосует в пыли, тормозим, стоят четверо с рюкзаками, один с гитарой, но не геологи и не барды, с виду икуты, тока рожы белые, я ужасаюсь, но вида не подаю, потому как смелый, я всегда смелый, когда пианый.
- До Магадана падбросите?
- Легко, тока в кабину все не паместитесь.
- Да мы рибята не гордые, в фуре посидим, скока с нас… за проезд?
- Да нискока, главна в фуре не насрите….. ок?
- Ок.
В кабине интересуюсь - че за аномалия, почиму рожи белые?
Вадила говорит: - Я в атропологии не силен, но эта коренные жители Икутии, которые ище мамонтов на скалах царапали, как их по научному называют - не знаю, знаю тока то, что их осталось то ли двести, то ли триста – вымирающая нация, занесены в красную книгу, живут в лесу, коммуной, разводят какую-та хуету, крестьяне, уголовный кодекс на них не распостраняется и потому их нормальные икуты бояцца, потому шта если кого заебенят, им ничо не будет, во как.
- Хуясе... так мы в фуре палтара процента икутских прародителей везем… нада за это выпить. Пили, ехали, иногда тормозили, чтоб поссать, или ибало в ручейке прополоснуть, пожрать опять же на природе – надо. Жрем, разговорились, они едут в Магадан в отпуск, на море посмотреть и зубы вставить. Ну и ладно. Доехали - слава богу. В город на Камазе нельзя, могут гаишники доебаться, поэтому надо ловить такси, крестьяне озираются, боязнь города, просят помочь добраться до гостиницы, я же отзывчивый, тем более что на них у.к. не распостраняется, соглашаюсь, человек человеку – друг. Спрашую - как у них с капустой – открывают рюкзачек, там пачки, рубли и доллары, вижу многа. - Вы че пенсионный фонд грабанули, или на приватизации нажились, пока я тупил?
- Да не, проста о нас правительство заботится, что б мы не сдохли.
- Панятна.
Ловим такси: - Куда едим?
- В гастиницу.
- В какую?
- В пездатую.
Едим в гостиницу, берем номер двухкомнатный, с телевизором и ванной, заходим в номер, они распологаются, я с ними прощаюсь.
- А хуль ты выебываешься, живи с нами, нахуй тебе тратиться, пабухаем, попездим.
- Ну, можна и с вами.
Бухаем, песдим, через какое то время мужчины задаются вечным вопросом, шер ше ля фам, блять: - Телок бы нам, Виталя.
- А по-канкретней?
- Ну штоб с пездой.
- Да нет, вы меня не поняли, есть «кооператив сосулька», специализация – миньет, - на них смотрю и вижу, что я сейчас изрек нечто, для них совершенно непонятное, обьясняю, машут бошками: - Нам бы поебаццо.
- Тада нада вызывать «шестисотых», - эти опять репу чешут - не понимают. - Мужики, ну они тово… по шестьсот рублей… в среднем.
Опа, догнали, давай, давай, звоню: - Здрасте, нам бы дефчонок.
- Адрес.
- Гостиница «Океан», номер двадцать три.
- Записую… ждите.
Ходят из угла в угол, ждут, нервничают, звонок в дверь, открываю, на пороге дядька с грустными глазами, за его спиной щебечут шесть «шестисотых». – Вызывали? Выбирайте.
Рыбята смущены, отзывают меня в сторонку: - Что значит «выбирайте»… нам бы еще парочку.
Прошу на пару слов сутенера: - Слышь, командир, нам бы еше парочку.
- А этих че - мало?
- Мало… ребята голодные, с трассы, у них в колхозе все страшные или мертвые.
Продавцу женщин это не нравится, но он не может сформулировать протест, поэтому разворачивается и уходит, через минут двадцать привозит еще двух путан, колхозники довольны. Сутенер проводит инструктаж: - Девчонок не пиздить, в очко без согласия не драть, через час заеду. - Мужчины возмущены: - Что значит через час, заезжай утром.
Дядя сначала думает, потом тупо улыбается – представляет благодарность от начальства, снова мрачен, надо же подсчитать траффик, пытается считать в уме, слышен скрип, просит карандаш и бумажку, что-то считает столбиком, то плюсует, то умножает - миссия невыполнима, он в растерянности, звонок другу, ждем, минут десять – эврика!: – С вас пятьдесят тысч рублей. - ХУЯСЕ!!! - Спасибо за покупку, заеду в девять.
Крестьяне сели на диван, сложили ручки на коленки, смотрины, блядь, проститутки стоят и молчат, а хуле – целый день в ПТУ – устали нах. Проститутки смотрят на мужчин, мужчины смотрят на проституток, молчание, думаю, ну ево нах - нада сходить отовариться, иначе добра не жди - сам говорю: - Ну вы тут пока знакомтесь, а я тово, схажу за выпить, и пажрать. - Песдую в ларек, скупляюсь, дышу морским воздухом, не спеша иду обратно – в номере стало пооживленней, все расселись в кружок – разговаривают за жизнь.
Намекаю одному: – Ну вы че, ибать их будете, или удочерять? - моя мысль понята превратно, в руки берется гитара, поют песни проституткам – романтики, блять.
Понятно, почему они вымирают. Пьем водку, поем песни, под гитару, проститутки отдыхают и душой и телом, мне похуй, я за мир во всем мире, тем не менее отвожу одну в ванну, побыренькому ибу, в ее глазах читаю негодованье, но работа есть работа.
Остальные барышни расслабляютца, за ними ухаживают, с ними предупредительны, за их красоту пьют. Ну и я не напрягаюсь, сижу пью, лыблюсь, разговор приобретает доверительные оттенки, деффчонки жалуются на нелегкую долю, мужчины утирают скупые слезы. Светало. В номер стучится командир праституток, типо пора в ПТУ.
- Мы их оставляем, ище на сутки, они нам шибка нравятся, – гуляки, ебта.
Грустноглазый мужчина уже вооружен калькулятором, считает, говорит сумму, у дефчонок интересуется: - Может вас подменить, заибались небось? - Те категорично отказуются: - Ниче потерпим, - продолжается веселье, говорю: – Мужики, я попездовал по магазинам, за шубой… шуба мне нужна. - Пездую по магазинам, там шубы и здесь шубы, и ту охота и эту, а еще наклеечки охота, на машину, я ж люблю свою машину,
поцарапал - сразу надо наклеечку, она у меня вся в наклейках – красавица. И это надо и то. Прошарился до вечера, шубу не купил, зато всякой хуйни в хозяйстве бесполезной – целая сумка, ну и хуй с ним – зачем мне летом шуба? Возвращаюсь, номер нараспашку, в нем никого, хуй с ними, фтыкаю телек, ночью возвращаются, все хохочут, на бабах новые шмотки, с гитарой, цыгане, блядь.
- Вы де шаритесь?
- Виталя, друк, ты где проебался, мы так скучали.
Оказуется, эти ебланы возили дефчонок в шашлычку, патом на рынок за шмотками. По пути прикупили микроавтобус – чтоб на такси не тратиться, экономия.
- В смысле… прикупили… вы че ебнулись, у вас права-то хоть есть?
- У Коли есть… правда Коль?
- Ну есть… на трактор.
- А как по городу пьяные катались?
- Да мы прадавцу сверху накинули – он нас катал.
- Малаццы… пездато.
- Не пезди…. смотри, вон под окнами стоит – красавец.
Смотрю, стоит, красавец, тока помятый и страшный. Еще они купили струны на гитару и сотовый телефон.
- А телефон вам нахуя?
- Ну эта… фотографироваться.
- Логична… и как я иблан сразу не догадался.
В номер заходит дядя, который у праституток главный, он оказуется уже с ними, и автобус они у него купили, со скидкой, у дяди в руках магнитофон кассетный, он им гордится и прижимает к груди. Заводит магнитофон, фтыкает Круга, который помер, чета про зону и маму, смотрю на дядю и понимаю, что сегодня все будут слушать только Круга, стоны под гитару я терпеть могу, но зона и мама – гремучая смесь, от нее мне плохо и спать охота. Зато у крестьян прогресс на лицо, они уже с деффчонками целуются и обнимаются, семья шведская. Я так разумею, что через пару дней они их уже и ебать начнут, но тока в темноте и под одеялом, консерваторы, блядь.
- Дайте ключи от машины, я лучше в ней посплю.
Девченки пищат: - Не уходи, биз тебя скучна.
Ну канечно, я ж им анекдоты рассказую, клоун, блять, а вымирающие только про оленей повествуют и песни орут. Ни хуя, иду в машину, залазию, ложусь, ворочаюсь часа два, тут холодно и скучно, солярой воняет, иду обратно слушать шансон.
Песдую обратно в номер, ебта, там Содом и Гоморра, оргия, вакханалия, Калигула отдыхает – крестьяне без портков, девки голые, бегают, писчат, кто их догонит, тот и ебет, игры доброй воли под «Владимирский централ».
- Кругггом!!! – отдаю себе команду и пездую обратно, иначе ахтунг может приключится, что не есть гуд. Сплю, светало, крадусь на цыпочках в номер, на разведку, прислушуюсь, заглядую, тишина, продажных женщин уже нет, дяди тоже, селяне сидят на диване, трут шары.
- Здорово гуляки, не спится?
- Да не ори ты, бошка трещит.
- Ну вы тут дали, жопа ни у кого не болит?
- В смысле?
- Да, амнезия косит наши ряды, - рассказую, что ночью было.
Не помнят, не верят, пытаются вспомнить: - Точно, Люся нас таблеточками угощала, круглыми, водкой запивали, - дальше ни хуя не помнят.
Деньги на месте, гитары нету и телефона, зато есть магнитофон пиздатый - китайский, с зажеванной кассетой, и машина - без документов, на геморрой не жалуются.
- Ну и ладно, мне домой пора, на работу, а то начальник пезды даст, так что бывайте, не шалите, чтоб я за вас не краснел, и с таблетками, тово… поосторожней, а то вымрете к ебеням.

Туфли у меня есть, старые, а надо новые, потому как – телегу зимой надо готовить – народная мудрость, епт.