Однажды вечером я решила нарисовать свою жизнь. Взяла краски, ватман и начала. Этот процесс настолько увлек меня, что я не сразу услышала шаги в квартире. Время было за полночь. Прислушавшись, я поняла, что мне не показалось. Кто-то шел ко мне по темному коридору. Как ни странно, страха не было. Спокойствие овладело мною неожиданно, как нахлынувшая волна. В проеме двери появилась Смерть.
- Что рисуешь? Жизнь? Ну-ка дай посмотреть. – Я обратила внимание на ее лицо. Сказать, что у нее оно было все равно, что убедить себя в существовании динозавров. Ее лицо постоянно менялось, даже цвет глаз. Она была многоликая. И ни грамма, ни напаса эмоций я не прочла на нем.
Она подошла ближе и стала рассматривать рисунок.
- Странное понятие о жизни. А почему в этом цвете? – Голос спокойный и умиротворяющий напомнил голос мамы.
- Потому что этот цвет символизирует рождение. Потому что именно он является переходом от холодного к горячему, он греет, но не обжигает. Для меня этот цвет ассоциируется с самым лучшим временем года, самым лучшим местом на земле, с Родиной, с друзьями, добром.

Она заглянула мне в глаза, видно стараясь понять, правду ли я говорю, но, опять-таки, ни одной эмоции, ни подергивания, кроме что постоянного изменения формы я не заметила.
- Интересно, а главное, убедительно. А почему здесь семь граней? В этом тоже есть логика?
Тут я подумала, с чего я взяла, что это Смерть ко мне пришла? Да, я выпиваю, но, как и все, не часто и, тем более, не до «чертиков». Покуриваю иногда, правда, в последнее время каждый день понемногу, но не более того. Тяжелую наркоту и в помине не видала. Но ощущение пустоты и бесконечности не покидало меня. Да и тот факт, что кто-то зашел в запертую квартиру без звонка и шума тоже напрягал.

- Видишь ли, цифра семь всегда считалась благородным числом, божественным даже. Семь дней в неделе, семеро одного не ждут, семь раз отрежь, семь чудес света, семь звезд в большой медведице, наконец…
- Была бы я человеком, наверно рассмеялась бы от души, если бы она у меня была. – Тут я совсем перестала понимать ситуацию. – А почему фон белый?
- Понимаешь, во-первых, белый цвет – это отражение всех цветов. Во-вторых, жизнь именно такая – человек не знает будущего и забывает прошлое, у жизни нет фона, есть отражение эмоций от происходящего вокруг. Да к тому же я боялась, что любой другой цвет заглушит то, что я пыталась выразить.
- И опять убедительно и элементарно. Я в тебе не ошиблась.
- Ты пришла за мной да? Мне пора уходить?
- Все узнаешь со временем. Представь, ты меня заинтриговала и даже удивила. Последний раз со мной такое было при беседе с Малевичем. Он описывал, что видит в своем квадрате Вселенную, и настолько убедительно, что я провела с ним часа четыре земного времени.
- А у меня много времени здесь?
- Сколько угодно. А что, в туалет приспичило?
- На балкон. Пойдешь со мной?
Я пыталась вспомнить, где зажигалка.

- Ну пошли, коли там интересно. – Мы направились туда, где у меня приготовлен кальян с травкой. – А, знаю, этим баловался Дали.
- Кстати, а он был интересной личностью? – Я прикурила и затянулась. Она смотрела все теми же разными лицами, ну прямо как толпа в одном лице. – Расскажи мне о нем.
- Ничего особенного. Ему было два года, когда отец уронил Сэльва на мраморный пол. После этого малец стал наблюдать «крокодилов» не только во сне. Хотя было в нем нечто особенное, когда он влюблялся. В это время он видел в четырех измерениях и рисовал своих женщин даже в зеркальном отражении, на бутылках из-под абсента. Но наиболее интересным для меня был Тициан. Тогда, в XV столетии он первым начал рисовать портреты и пейзажи в красках. Натуральность и игра цветом поражала не только жителей Венеции, но и всю Италию. Он писал портреты с Карла V и Филиппа II Испанского. Поговаривали, что он заключил сделку с дьяволом, поскольку был долгожителем по тем временам, – Я в это время снова затянулась, ощущая приятную слабость в мышцах и звуки города все больше, теперь я не удивилась бы розовому слонику, – Никто до сих пор не знает дату его рождения. Я дала ему срок ровно сто лет на написание двухсот пятидесяти картин.
- Курить будешь? – что-то я совсем обнаглела, ну, может быть чуть-чуть.

- Нет, на меня не действует материальный мир, только перевод средств. Для меня наркотиком являются интересные личности и сама история.
- Но я не художник.
Теперь я ее не боялась.
- Тогда я не Смерть. – Мне показалось или ее лица улыбнулись? Я засмеялась, тупо глядя в бесконечное множество глаз. Почему-то сразу вспомнился двадцать пятый кадр. – Рисуй, я даю тебе время нарисовать одну, но самую прекрасную картину. Картину Мира. А позже приду за тобой. Только не говори людям, что жизнь – это листок марихуаны, а то поверят.
…Утро. Картина лежит на полу возле кровати. Я жива. Мне весело!