1996 год, лето. Безлимитный лов горбуши на реке Большой. То есть предела нет вообще – сколько поймал, столько ешь. Ох, как охуели с таких раскладов камчатские предприниматели! Спасибо учёным-ихтиологам и рыбнадзору – прочухали, что подход в том году горбуши был не просто неебический, а архиебический. Говоря не научным, а человеческим языком - рыбы уродилось больше чем надо.

Дело в том, что нерестилища на реках имеют ограниченную вместимость. Допустим, потрахались первые пришедшие рыбы, закопали икру и плавают довольные, ждут, пока плавники не завернутся, а новые всю прут и прут и заметьте – все поголовно хотят ебаться и свою икру закапывать. Ну и конечно ебутся и закапывают в дно нерестилища своих выблядков в виде икринок похабя  ранее устроенные гнёзда. То есть смысла в существовании этих опоздавших рыб нету нихуя. Конечно, кушают рыбку и медведи, птички, другие рыбки и прочие кролики, но фактически все медведи мира могут полопаться на куски с того количества рыбы, которое подходит в реку Большую в урожайный год.

Короче говоря, в свете того, что к осени существовала реальная опасность получить полную реку тухлой рыбы и задроченные нерестилища, власти решили разрешить поднагреться жителям области.

Откровенно говоря, жители области и так полавливают рыбку и похую им запреты и лимиты. Не все, конечно, а кто умеет. Хороший браконьер может наколбасить за лето до пяти тысяч долларов – но это конечно не всякий. Если допустим ты, уважаемый читатель, или я приедем на Камчатку и начнём промышлять незаконно рыбкой, то скорее всего прибыли мы нихуя не получим, поскольку нас может поймать рыбнадзор, а если и не поймает, то наш вылов будет не шибко богатый. Везде необходимо умение и осмотрительность, даже в таком незатейливом виде спорта, как браконьерство.

А вот, году где-то в 1993-94-м с какого-то хуя власти решили вообще прекратить незаконный вылов лосося, для чего в область прибыл с гастролями отряд Ленинградского ОМОНа (по слухам именно из города на Неве, местного на эти операции не хватило бы) плюс подтянули каких-то ебанутых казаков (этих вообще не понятно откуда взяли). Фактически, мелкого браконьера решили бить не рублём, а ногой и рукой. Конечно, любителей половить рыбку от этого поубавилась, но профессионалы только стали осторожнее.

Итак, 1996 год, безлимитный лов, я первый раз на путине, началась моя рыбацкая карьера. Место – устье реки Большой. Место характерно тем, что в месте впадения в Охотское море Большая образует длинную косу (километров 30), шириной метров 200, почти на всём своём протяжении, в самом широком её месте (метров 500-700) располагается посёлок Октябрьский и рыбозавод. Едешь так по косе и втыкаешь – с одной стороны река течёт, с другой море плещется, и не одного дерева, а хули, если зимой, бывает во время штормов косу перехлёстывает волной. По берегу реки – рыболовецкие бригады стоят, каждые 250-300 метров – много народу хочет рыбку бесплатно половить. Подтянулось, в общем, около 100 бригад, не меньше – это точно.

Что такое рыболовецкая бригада и её материальная часть? Это, во первых, то, где эта бригада живёт. Многие привозили балкИ (вагончики строителей), кто-то строил примитивный барак, некоторые не заморачивались со строительством – ставили армейские палатки да и дело с концом. Во вторых, необходимо иметь что-то вроде кухни. Обычно делали что-то вроде теплицы из полиэтилена, опирающуюся на балкИ, там ставилась печка типа «буржуйка», делались столы. Столы – чтобы за ними жрать, а печка чтобы жрать готовить и сушить рыбацкий прикид. В жилых помещениях печка часто не предусматривалась – откровенно говоря, уставшим рыбакам было вообще похуй где спать, и холодно там, или жарко.

В третьих, необходимой вещью был невод, чтобы рыбку, собственно ловить. Вообще-то рыбы бывает так дохуя, что её можно ловить руками, трусами, лопатами, баграми, живодёрками (из этих способов самый спортивный – это ловля живодёркой – леской с тройником), всем, но так много не наловишь, ясен пень. Короче, невод нужен. Чтоб вытягивать невод – желателен трактор, правда если дохуя рыбы цепанёшь – можно невод пустить по пизде – порвать попросту. Нужен кран с коплёром (большой авоськой), чтобы эту рыбку вычёрпывать из заведённого невода.

В четвёртых, необходим рыбообрабатывающий завод, хотя бы маленький, который должен состоять (в условиях похуистичного безлимитного лова) из шкерочного цеха и икорного цеха.

Любознательный падонак спросит, а где, мол, холодильный цех? Где, блядь, собственно консервозакатачная линия, или как там она называется? Отвечаю, малой рыболовецкой бригаде такие штуки нахуй не нужны. Просто потому что икра стоит от 300 рублей за килограмм, а рыбка – от 10-ти. Выход икры – от 7 до 12 процентов с массы выловленной рыбы, взависимости от фазы хода. В середине хода, когда самок попадается до 70 процентов – тогда самый пиздец, самое горячее время, потому что икры приходит больше.

В общем, такой вот бригаде холодильники, морозильники и консервозакатки заменяют машины типа самосвалы, а в особо тяжёлых случаях – и бортовой КАМАЗ подойдёт.

Ясно всем, что так устроится на рыбалке – это просто заебись – ты дёргаешь икру, тут же её солишь, а рыбку сдаёшь на рыбзавод, пусть даже бесплатно, зато не ебёшься с разделкой.

Заехали, значит, мы на свой участок. Долго ли, коротко ли, понастроили себе жильё, кухоньку, завод, подготовили невод. Рыбка уже потихоньку пошла, но команды ловить рыбнадзор ещё не дал – так что делать нечего. Каждый вечер начинаются пробы пера – горбуша хуячит несколькими небольшими косяками, в основном под бережком, а ты дёргаешь её живодёркой, или багром – пиздатая развлекуха.

Бывает зацепишь не горбатого, а кету – так заебёшься вытягивать. Багор – более жестокая штука, уж много рыбы портит, зато более азартная и весёлая. Ты её зацепишь посреди туловища, тянешь осторожненько, а глупая рыба щастья своего не понимает, дёргается сука. И бывает додёргается до того, что рыболовецкая снасть рвёт её почти напополам. Живучая рыба замест того чтобы сдохнуть сразу, или приплыть к тебе в руки, пытается сыебаться выше по течению, продолжить род, оставляя за собой след холодной рыбьей кровищи и всяких кишок.

Рыбку жалко, но икорки охота, а кроме тебя хуй кто наловит, так что смахиваешь скупую мужскую слезу и снова шаришь багром в тёмной воде. Пошаришь так с полчаса, вот тебе литров пять икры готово, захуячиваешь её по рецепту «пятиминутка» и бригада довольна – на ужин есть вкуснейшая, свеженькая красная икорка. (О, нах, точно! Надо во «Фкусно Жрать» заслать рецептик, а ну как падонку придётся самому солить икорку, тут-то и пригодится ценное знание!)

Вообще, когда рыба пошла, нам из икорного цеха завсегда отваливали на пожрать икры сколько влезет. Пойдёшь туда с тазиком, тебе туда накидают свежей малосольной икры и жрёшь её за хавкой. Могу сказать однозначно, в Москве такой икры купить очень сложно, в основной массе продаётся всякая туфта, с консервантами и прочей хуйнёй, я даже как-то с красителями видел. До чего люди дошли! Так вот, нормальной икры можно съесть сколько хочешь, она не надоедает, не приедается, не заёбывает. Я лично (да и вся бригада), жрал её со всем чем можно: с супом, кашей, чаем, макаронами, котлетами, ухой. В общем, хорошо шла.

Настал день икс, рыбнадзор дал отмашку и понеслась моча по трубам! Больше развлекаться было некогда – пошла путина. Мне довелось поработать как на неводе, так и в шкерочном цехе. Не знаю даже, что хуже. Наверное невод посложнее, им и бабла положено побольше, но в цеху тоже заебись надо вкалывать. Постоянно на ногах на одном месте, режешь эту ебаную рыбу, запахов рыбы уже, конечно, не замечаешь, пропитываешься им до ниебачности. Рабочий день, естественно, не нормированный, пока рыба есть – работаешь. Бывало, что в сутки удавалось поспать часа два, остальное время – пожалте на рабочее место. Руки - в мокрые рыбацкие перчатки, шершавые, чтобы рыба не выскальзовала и вперёд. При этом от перчаток несёт всякой тухлятиной, потому что как ты как ни старайся, всё равно тебе в них нет-нет, да и попадёт кусок рыбьей хуйни или кровушка зальётся – и пиздец. Новые брать – смысла нет, потому что через день они так же завоняют, да и не хуй вообще выпендриваться, вонь не главное. Вскоре весь твой рыбацкий костюм пропитывается рыбкой, покрывается присохшей чешуёй и становится на это всё посрать. От работы руки опухают, после недолгого сна приходится их отмачивать в холодной воде, чтобы они хоть начали нормально гнуться.

Разнообразностью работа в шкерочном цехе не балует. Хорошо хоть иногда накопительный бункер пустеет и приходится залазить в него, чтобы принять новый коплёр с рыбой. Когда принимаешь последний коплёр сам находишься в куче рыбы, доходящей тебе аккурат до яиц. Затем вниз, снова за шкерочный стол, нож в руку и погнал. Пиздато также, когда заполняется помойный бункер, куда скидывается отшкеренная рыба, тогда работа также останавливается, потому что надо этот бункер зацепить краном и вывалить в машину, которая повезёт её на завод.

Я сказал на завод? Тут есть ещё одна загвоздка. В 96-м мы конечно договорились с заводом, чтобы нам ненужную рыбу они забирали. Но таких охламонов кругом ещё бригад сотня, плюс завод сам себе тоже ловит чуток. Вскоре завод был вынужден отказаться от нашей братской помощи и от помощи всех окрестных рыболовов. Ну у нас голь на выдумку хитра – начали сбрасывать рыбу в карьер, что в километрах 20-ти от нашего участка. Все кругом, естественно, тоже. Забегая вперёд скажу, что мы выловили за тот сезон около 500-700 тонн рыбы, где-то по столько же выловили остальные бригады. В общем, окрестным чайкам голодать не пришлось. Близко к тому месту я не подъезжал, но тухлятинкой несло там прилично.

Конечно, сразу же всполошились и руковоцтво области, и ебучие экологи, да только хули толку? Телевидение приехало… Как раз нашего водилу и засняли. Он подъехал, вижу, говорит, люди какие-то стоят с камерами, ну, ему-то похую, на реке его ждёт ещё свежая рыбка, надо торопиться. Сгрузил отходы производства под камерами да и уехал восвояси. Потом эти кадры с нашим сто тридцатым зилком долго по местному телевидению показывали.

Пока экологи разрабатывали план работ по спасению окружающей среды, путина закончилась. Начальники ездили по участкам, строго запрещали вылов рыбы, грозили штрафами, а мы согласно щёлкали еблом и потихоньку сворачивали свой завод. Там, правда, как раз кижуч пошёл, ну мы под шум волны сделали ещё один замёт, чисто для себя. Кижуча-то, в отличие от горбуши не стыдно на стол подавать, так что ловят его не только из-за икры.

На следующей большой путине в 98-м году завод сразу всех послал нахуй с ихней рыбой, но все знали, что рыба 96-го года в карьере стухла уже без остатка, так что сразу стали ездить в ту степь. Тут уж экологи расчухались за две недели, ну и делать нечего, пришлось скидывать отходы в море. Только на этот раз у нас был не самосвал, а бортовой КАМАЗ, так что одному шкерщику, в порядке очереди, приходилось ездить с водителем и помогать сбрасывать рыбу. Машина подходила прямо под набегающую волну, откидывался задний борт кузова и рыба хуярила на песок, ну а помогающий стоял в кузове и специальной шваброй помогал ей быстрее сыебаться с кузова. Набегающая волна уносила большую часть кучи и вода напротив машины становилось красной от крови невинно убиенных рыб. Очень красивое зрелище – встающая волна - стена дохлой рыбы, кровавая вода и белая пена.

А вот некоторые продолжали развозить отходы по карьерам и лесам, благодаря им вдоль дороге на протяжении где-то ста километров время от времени доносило из леса запах разлагающейся рыбьей плоти.

Хорошим развлечением для нашей бригады было прибытие съемочной группы какого-то там канала, уж не помню, ОРТ или Россия. С увиденного представители СМИ хуели уверенно. Кульминацией был момент, когда икорщики попросили ребят вынести из цеха полные носилки отходов производства. В отличие от наших отходов рыбообработки, это были настоящие помои, ни на что не годные, но издалека они выглядели как настоящая икра. Ребята бодро понесли носилки с кучей икры прямо к помойному бункеру, мимо прессы. Главная тётенька охуела и заорала оператору хриплым голосом: «Снимайте, снимайте!», и пыталась остановить наших пролетариев. Ну, им-то похуй, отточенным движением икорные помои отправились туда, куда им и следовало отправиться.

Казалось ещё чуть-чуть и репортёрша бухнется на колени перед кучей хуйни, запустит руки в то, что казалось ей икрой, как скряга в кучу золота и заплачет. Начальник потом сделал нам выговор: «Вы что, охуели? Не могли подождать? Народ неподготовленный, только что из Москвы.»

Потом, надо сказать, репортёры слегка пообвыклись, и спокойно жрали свежую икорку и не охуевали с выкидываемой рыбы и прочих помоев.

Работа на неводе, конечно, поживее, да и на свежем воздухе. Двое опытных рыбаков заводят невод по течению на моторной лодке, остальная бригада ждёт на берегу, потом хватает невод, тянет его, привязывает к трактору и всё это дело аккуратно подводится под кран. Тяжёлая физическая работа, при этом ещё и холодно и мокро, так как даже в болотные сапоги, даже в химгандон* всё равно воды наберёшь. Правда, через некоторое время на это внимание не обращаешь, лазаешь уже в воде по грудь, потому что чуть что – упустишь рыбу. Это только кажется, что ей деваться некуда, а как хоть одна рыбёшка уйдёт через наплава – оглянуться не успеешь, как хуярит твоя рыбка сплошным потком на вольную волю. В общем, следить надо внимательно за неводом, и если ты будешь там выступать в смысле «вода холодная» или «там глубоко», то быстро получишь по иблу от бригадира. Не зря в бригадирах всегда авторитетные люди, которые либо самостоятельно могут набить летцо прихуевшему члену бригады, либо пользующиеся непререкаемым авторитетом за счёт своего опыта и того что въёбывает больше всех.

И вот сделан удачный замёт и неводом огорожен кусок реки, в котором плещется несколько тонн рыбы. Бывало, что за один замёт хватали тонн 25. Тогда я как раз работал в шкерочном цеху, и мы уже с утра кромсали рыбку с одним недолгим перерывом на обед, как тут наши рыбаки пошли на рекорд, сцуки бля. Закон простой – пока рыба есть – работай, так и проторчали мы до утра проведя время за оттачиванием навыков вскрытия дохлых рыб.

Тем не менее, когда первый раз видишь невод полный рыбы – это очень впечатляет. Бродишь по яйца в воде, в которой рыба просто кишит,  как опарыши в дохлой собаке. А ты высматриваешь себе случайно заблудшего кужуча или нерку, и ловишь её прям рукой, чтоб повара сготовили вкусные котлетки. В общем, это одно из немногих развлечений на неводе. Большую, сильную и скользкую рыбу не легко удержать, даже если схватишь её за жабры недостаточно чётко – вывернется, сцука.

Дальше начинается рутина. Битва за рыбу кончилась, после этого надо её вычерпать из невода краном с коплёром. Когда заполняется бункер в шкерочном цеху – можно покурить и отдохнуть. А то и травануть анекдот, или пошутить – поймать в неводе горбыля покрупнее (мы их называли «чемоданами», потому что если в горбе прорезать сквозную дырку, то его можно носить, как чемодан), вырезать на нём слово «хуй» и выпустить в реку. Повинуясь инстинкту, горбыль поскачет вверх по реке, где его уже поймает следующая бригада. Мол, с комсомольским приветом, коллеги.

В конце августа заканчивает идти горбуша, заканчивается безлимитный лов. Кто купил лицензию, остаются на кижучёвую путину, остальные, получив лёгкую наживу сматывают невода. Пустеют лагеря, вывозится снаряжение, с ним потихоньку выезжают и люди. Бездельничающие  рыбаки достают в Октябрьском водку и ездят на природу – на противоположный берег реки, где растёт морошка и на старых торфоразработках догнивает сельскохозяйственная техника. Светит солнце. За месяц оно появлялось раза два, поэтому его лучи особенно приятны. Вдалеке виднеется конус вулкана Опала. На реке Большой всё спокойно.

                                            ***

Чему учит такой тяжёлый физический труд на свежем воздухе? Разделывать рыбу, солить икру, работать по 22 часа в сутки, отрывать голову рыбе одним движением. Я там был ради денег, а не для романтики, да её там и не бывает. Жажда быстрых денег согнала к устью Большой огромное количество людей, и это была неописуемая атмосфера жадности и боязни не успеть. Миллионы тонн загубленной рыбы, загаженное море и окрестные леса – теперь это кажется диким, а тогда мне и всем вокруг было насрать.
Сейчас многое изменилось, такого как в 96-м и 98-м уже не будет. Теперь рыбы стало поменьше, не заходит уже столько в реку. Толи поизвели в бурных 90-х, то ли вычёрпывают ещё в море, даже и не знаю. Последний раз я был на рыбалке в 2000-м году, тогда тоже пообещали большой подход, однако, рыбы подошло очень мало. Многие предприниматели разорились, некоторые застрелились, кто-то повесился. С тех пор как-то всё проходит без ажиотажа, поспокойней.

*Химгандон – камбезные штаны, органично переходящие в сапоги. Позволяет шариться в воде глубиной по грудь. Однако человек в химгандоне, погрузившийся в воду выше пояса теряет уверенную устойчивость, из-за воздуха внутри девайса, придающего известную долю плавучести. Если же человек черпнёт воды своим химгандоном, то выбраться из реки без посторонней помощи становится затруднительно. Неоднозначное такое снаряжение.