Страсть к  неизвестному, непознанному, живой исследовательский ум; плюс к этому авантюрная натура всегда приводили меня в места и к встречам, отличающимся своей нестандартностью и даже нелогичностью. Пересмотр жизненных ценностей после таких встреч – дело пары - тройки минут, так что сейчас я предпочитаю не иметь внутренних устоев, правил и прочей дури, засоряющей сознание.
  Я встретился с одним моим знакомым – неприметным парнем, обладающим единственным отличительным знаком - поросячьими глазами. С таким взглядом, как у него, свиньи пожирали собственных детёнышей и смотрели на вас, в надежде полакомиться вашими ушами; таким же взглядом обладала отрубленная свиная голова, лежащая на подносе в мясном отделе соседнего ,,Гастронома,,. Доверять такому человеку не стоило бы даже при эпидемии чумы, но скотины типа него отличаются большой подвижностью и коммуникабельностью.
Мы встретились с ним случайно.
-       Хочешь, познакомлю тебя с экстрасенсом? - заговорчески прошептал он мне.
-    С кем, с кем? - переспросил я.
-    С экс-тра-сен-сом… - повторил он уже громче.
-    Да ты гонишь, – ухмыльнулся я. – С каким ещё таким экстрасенсом?
Его лицо на мгновение исказила язвительная гримаса.
-    Не буду тебе ничего доказывать – продолжал он устало - Думай сам, мне всё равно.… Одно прикосновение – и ты себя не узнаешь. Всего лишь одно прикосновение…  Я завтра иду ,,туда,,- он сделал сильный акцент на слове ,,туда,, .- Ты со мной?
Ну, как тут не пойти?
На следующее утро, для этого, мне пришлось встать в 6 часов утра; и мы поехали. Ехали долго, делая две пересадки на автобусах пока не добрались до одного из спальных районов, имеющих паршивую репутацию. Потом долго шли пешком, и наконец подошли к полуразрушенной ,,хрущёвке,, , по стене которой ползла огромная трещина, наскоро заляпанная бетоном. Из подвального окошка валом валил пар, видимо был разрыв трубопровода: дом явно претендовал на снос.  Мы зашли в подъезд. Приятель повернул налево и осторожно постучал в обшарпанную деревянную дверь, кое-как обитую снаружи клеёнкой. Звонка возле двери не было. Ответа тоже. Мы постучались погромче.
Нам отрыла пожилая женщина с тёмными растрёпанными волосами и плаксивым взглядом, пробивающимся  через толстые стёкла очков.
-    Можно… нам… к…- мой знакомый запнулся.
Она лишь молча кивнула и ушла в глубь квартиры, как бы приглашая нас войти. И мы зашли.… В нос сразу потоком ударило удушающим смрадом, влажностью, какими-то протухшими продуктами, мочой и т.д. Запах гнилости заставлял слезиться глаза. На секунду мне даже стало плохо. Я постарался перестроить своё дыхание, начав дышать через рот, но отделаться от запаха полностью всё равно не удалось. Затёртые обои на стенах, тусклая лампочка; пол, покрытый слоем толи крошек, толи кусочками грязи,  толи того и другого - всё лишь дополняло общую удручающую картину- картину гниения и разрухи. Мой напарник тем временем разувался, а я, посмотрев вокруг, лишь тщательно вытер ботинки о подобие коврика, за что получил от него укоризненный взгляд. Затем мы зашли в комнату. Увиденное там было апофеозом того, что я видел ранее. На огромной кровати, расположенной в центре комнаты и напоминавшей скорее погост лежало безжизненное существо, назвать которое человеком было очень сложно; древняя старуха, срок жизни которой закончился лет десять назад. Судя по зеленоватому цвету кожи и ввалившимся глазницам, внутренние органы были в полуразложившемся состоянии. Рваное одеяло и комната в целом, не подходили не под какое описание. Весь периметр кровати, по полу был заставлен тазиками и кастрюлями, заполненными выделениями всех мастей, водой и ещё чёрт знает чем. Бессмысленный взгляд старухи был направлен куда-то вдаль.
-    Она парализована, -  быстро начал шептать мне мой приятель - Но это не мешает быть ей тем, кто она есть.
-    Она? – удивлённо переспросил я - Она и есть экстрасенс?
-    Т-ц-ц-ц! Говори потише, – он снова нервно шептал мне. – Здесь этого не любят. Молчание и  наблюдение – вот самое главное.
-    Но… – я попытался  продолжить, и был тут же перебит.
-    Молчи, я сказал – прошептал он уже злее – Сам всё поймёшь.
И я замолчал, памятуя о  пословице, о чужом монастыре. Так  мы стояли в абсолютной тишине, я всё смотрел на старуху, а приятель нервно вращал свою голову с поросячьими глазами, переводя взгляд слева направо и наоборот. Это длилось примерно десять- пятнадцать минут. А потом всё и началось. Как мне показалось, голова старухи сделала лёгкий кивок, и этот жест не оказался незамеченным моим другом. С истеричным воплем он ринулся к старухе, взял её правую руку, и рухнув на колени, принялся судорожно рыдать, прижимая кисть безжизненной руки к своему лбу и что-то бормоча.
-    Зы -  гы –а  - доносилось от него- Дааать- зага-а – дать. Так продолжалось около минуты, затем он вскочил, и, уставившись в пол, ринулся по направлению к выходу, по пути сильно задев меня плечом. Хлопнула входная дверь. Я полностью растерянный от такого поворота событий, тяжело опустился на видавший виды табурет, стоящий в углу и попытался собрать свои разбегающиеся мысли в одно целое. Я был удивлён поведением приятеля и, в немалой степени, обстановкой вокруг. Я сидел и обдумывал сложившуюся ситуацию. Пока я думал, в комнате появилась женщина в очках. В руках она несла банку и тряпочку. Не обращая на меня ни малейшего внимания, она подошла к старухе и, сделав усилие, повернула её на бок. Задрав подобие ночнушки, она принялась макать тряпочку в банке и тереть спину и зад старухе. Ко всем прочим запахам прибавился запах спирта (видимо протирала пролежни). Затем также равнодушно положила старуху на спину, забрала тряпку и банку и удалилась. Я всё сидел. Так прошло ещё где-то пятнадцать минут. И, наконец, повинуясь скорее авантюрному внутреннему желанию, чем какой либо необходимости, я подошёл к старухе и взял её правую руку своей рукой, крепко сжав пальцы. На ощупь рука была жирной и очень холодной. Постояв так немного, я положил руку на место и вернулся на своё место в углу, продолжив размышлять. Внезапно, мне показалось, что в комнате стало светлее. Вслед за этим меня пробила испарина. Я уже перестал думать, а просто старался не потерять контроль над собой. Комната тем временем заиграла новыми красками. Слой грязи на полу, оборванные и висящие полосы обоев,  ,,погост,, в центре комнаты и даже разбитый табурет – всё наполнилось каким-то смыслом. Это была гармония – гармония неупорядоченности и разложения. Я подошёл к старухе – теперь она выглядела совсем иначе. Она светилась. Светилась миллиардами микроскопических точек. Эти точки пульсировали, двигались, складывались в группы и вновь распадались. Внезапно меня осенила идея – ведь все эти светящиеся точки – это гнилостные бактерии, болезнетворные микробы и т. д. Все эти микроорганизмы, бактерии и вирусы, которыми она была напичкана, и обеспечивали это свечение. Её тело было просто апогеем хаоса и видимо от этого, и шла её сила. Микроорганизмы должны были давно убить её, но, сместив незримую точку равновесия, на которой  всё держится, они высвободили огромные  возможности. Центр вселенной на тот момент сосредоточился в парализованной старухе с бессмысленным взглядом.
   Словно в трансе я вышел из дома. Окружающий мир также изменился. Полуразрушенная ,,хрущёвка,, из которой я вышел, показалась мне очень красивой со своей трещиной в стене и паром, вырывающимся из подвального окна; в тоже время новостройка стоящая поодаль поразила меня своей убогостью. Я знал, что я изменился, и изменился навсегда.
Поиск глубины, смысла и гармонии в пространстве космоса, энциклопедиях и множестве наук – это всего лишь поиск пустоты в мире упорядоченных вещей и явлений. Настоящее пространство кроется в хаосе, особенно когда хаос достигает состояния гармонии. И с этой точки – посещение свалки по соседству с домом откроет гораздо больше, чем  годы, потраченные на поиски пустоты.


                                                                                                                         2005-01-26