Как-то летом понадобилось мне съездить на некую встречу к Ленинградскому вокзалу. Сидя в машине на стоянке и читая прессу, я обратил внимание на стоящую рядом, безупречно прелестную девушку, растерянно оглядывающуюся по сторонам, и нервно тыцкавшую пальчиком в кнопки мобильного телефона. Девушку баррикадой окружали шесть одинаковых найковских баулов устрашающего размера. Челночница, что ли, подумал я. Вроде, не похожа… Девушкой можно было залюбоваться – стройная, светловолосая, с чистейшей кожей лица, сверхсногсшибательная попка в светло-голубых джинсиках. Нет, не челночница наверняка… Девушка помучила мобилу ещё немного, после чего топнула ножкой и произнесла:

- Тьфу, черт, Мааасква грёбаная… - и тут я, конечно, не сдержался:

- Девушка, вы, наверное, питерская? – Она окинула меня выразительным взглядом огромных карих глаз, и с долей высокомерия ответила:

- Нет, не «питерская», молодой человек. Я – петербурженка!

Ебануцца надо, подумал я. Вы тока посмотрите! Сикусь накусь, бля. Петербууурженка, нах. А я тогда - ашхабадчанин, бля. Но отвечать ей в этом духе я, конечно же, воздержался… За пять минут разговора с ней я выяснил, что она чемпионка России по ******, что их сборная едет на чемпионат мира в Италию, но им почему-то не подали к вокзалу транспорт (козлы мааасковские!), и теперь им не на чем ехать в Подольск на сборную базу, а их - 11 человек и 22 баула. Но их встретили два тренера на своих машинах, несколько человек разместить удалось, а остальные, включая мою новую знакомую, пока находятся в подвешенном состоянии. Мне стало обидно за державу, которая не способна даже нормально отвезти на какой-нибудь поганой Газели до запселого Подольска своих чемпионов. Ну, и что мне оставалось делать? И как бы вы поступили на моем месте?

В тот день я имел возможность абсолютно по-новому оценить потенциал своей маленькой «восьмерки». Выяснилось, что в неё одновременно влезает восемь непомерных баулов и три худосочных легкоатлета. Это только в скромный багажник и на заднее сиденье. На переднем сиденье, с некоторым даже комфортом, разместилась чемпионка Анечка, никак не ожидавшая подобного проявления московского гостеприимства от странного, непонятно откуда в её жизни материализовавшегося, гопника на зубиле… Мы двинулись в Подольск.

С Анечкой мы тогда обменялись номерами телефонов (кстати, тогда я не обратил особого внимания на её суперблатной мобильный номер), и через пару дней я перестал даже думать о её существовании, не без оснований полагая, что это милейшее создание останется в моей жизни лишь приятным эпизодом – слишком уж велико расстояние между нашими с ней орбитами. Но, спустя несколько дней, она сама прислала мне смс. Первого места она не заняла, расстроилась, я грамотно и тонко её утешил, и у нас завязалось некое подобие телефонного романа, за три месяца успевшего получить развитие, прямо-таки удивительное по шквалу чувств и накалу эмоций… Короче, мы жоско хотели ебацца.

К чему я это всё рассказываю-то… Короче, как-то ночью я сидел дома, кушал коньячок с колой и читал всякую шнягу на кк-ресурсах, при этом настойчиво ублажая слух соседей божественными звуками нежнейшей композиции Jihad, исполняемой иностранным виа KMFDM. Соседи выражали свое восхищение, со всех сторон стуча в стены и по батареям центрального отопления, я блаженствовал, и тут раздался звонок. На определителе всплыл тот самый суперблатной номер с питерским префиксом. И что-то произошло у меня внутри, когда я услышал Анечкин голос…
Короче, ровно через пять минут, разбавив оставшуюся полбутылку коньяку колой и поминутно к ней прикладываясь, я уже ехал в разбитой, громыхающей и подвывающей Волге в сторону Трех Вокзалов. Анечка уведомила меня, чтоб о гостиницах, и вообще о жилье, я не беспокоился. Обещала встретить, как положено… Но такого приема я, честно говоря, не мог представить себе даже в самых радужных сновидениях.
На платформе меня, чмокнув радостно в щечку, встретила сияющая Анечка, и сказала, что нас ждет машина. На стоянке у вокзала я тихо охуел, потому что пред моей пьяной физиономией распахнулась огромная дверь желтого ***** с номерами о ХХХ тт. Точные данные о машине не указываю, ибо, оказывается, такое авто желтого цвета в Питере – в едиственном экземпляре. (Ну хуле, провинция, бгыгы.) Анечкин папа, как впоследствии оказалось, трудится в ****** заместителем аж самого ****** в комитете по ******, но этих подробностей я ранее не знал. Мужественно сдерживая рвущееся из меня тяжелое охуевание, подобное наркотическим галлюцинациям, я отхлебнул из горла еще немного коньяку. Здоровенный водитель в галстуке, обладатель нескрываемо гэбэшной морды и ухваток орангутанга, мрачно повел на меня в зеркало заднего вида из-под узенького лобика налитым кровью, тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Приехали мы довольно быстро, вышли из машины у какого-то дома на Лиговском проспекте, и поднялись в квартиру. Водила поднялся тоже, но, впрочем, ненадолго – он внес набитые бутылками сумки и мой рюкзак, и тут же, извинившись за беспокойство, свалил, оставив нас вдвоем.
Короче, последующие сутки мы провели в полном угаре. Это была какая-то фантасмагоричная феерия, с ниагарами алкоголя, эверестами бело-розовых кристаллов в разнообразных порошках, безостановочным сексом во все места и двумя пленками крайне порнографического содержания, отснятыми на моей мыльнице. Чемпионка России, профессиональная легкоатлетка – это вам не бесформенная, оплывшая квашня Джей Мери, или кого я там ещё видел из питерских какашных свинот… Анечкина безупречная фигурка, чудесный, тончайший аромат, исходящий от её бархатной кожи, огромные сияющие глаза, мягкий тембр голоса – это великолепнейшее сочетание прелестей возводило меня на самые немыслимые вершины истинного блаженства. Я, со своей стороны, естественно, тоже был на высоте, и, спустя сутки, когда она была вынуждена уходить (довольно много учебы в университете и регулярные тренировки) – слёзы в её глазах стояли самые неподдельные.
Квартира оставалась в моем полном распоряжении, но торчать в Питере больше не было никакого желания. С Питоном созвониться не получилось – хули, я приехал в середине рабочей недели, когда торговля унитазами в самом разгаре – поэтому я позвонил тому обезьяноподобному водителю, чтоб он приехал за ключами, а сам решил побродить по городу, а ночью уехать в Москву. От одной своей знакомой – особы очень высокодуховной, регулярно читающей и пишущей стихи – я слышал восторженные отзывы о неком культурном центре «Пушкинская,10», и попросил водилу меня туда подбросить. Оказалось, что этот центр находится в двух шагах от вокзала и десяти минутах пешком от дома, в котором я проживал – как раз на Лиговском проспекте. И представляет из себя обыкновенную помойку для всякого рода уродцев в трехдолларовых свитерах «Мао Цзедун Продукшен».
Кто был в этой помойке – поймет, какие выражения лиц сделались у кучки маргиналов, стоявших у грязной подворотни, ведущей в этот рассадник «богемы», когда я вылез из необъятных недр вышеописанного монструозного автоэкспоната, и, небрежно кивнув водиле, направился прямо в их сторону. В этом «центре» я пробыл десять минут, ровно до того времени, пока не зашел в туалет посцать. В унитазе там я обнаружил разбитую бутылку из-под пива, и, плюнув, свалил оттуда нахуй. Интересно, что такого замечательного могла увидеть там эта припизднутая тургеневская дурочка-поэтесса? Она что, тоже сцала в тот же самый унитаз? Надо будет поинтересоваться…
Я, дабы развеяться, отправился в ближайший музыкальный магазин, коих в Питере до ебени матери, да к тому же они там ещё и круглосуточные. Там я довел пропирсингованную во всех видимых местах девочку-продавца буквально до нервного срыва. Потому что в Питере можно откопать такие вещи, которых в Москве днем с огнем не найдешь ни в каких «Пурпурных Легионах», например – альбом Цезарии Эворы Cezaria, за которым я гонялся по столице уже два с половиной года. (Правда, вот саундтрек к «Черной кошке, белому коту» не могу найти вообще нигде, какая жалость!) А чего стоит беспезды реликтовый диск с записью 1957-го года, это тот, где Луи Армстронг создал целый отдельный альбом с нью-орлинским пианистом Оскаром Питерсоном, на котором нет НИ ОДНОЙ композиции, включаемой недалёкими музыкальными менеджерюгами в однообразные, продающиеся по Москве повсеместно, армстронговские альбомы и сборники! После прослушивания которых московская публика уверена, что Го Даун Музиз – это суть весь Армстронг… Эх, бля, да что тут говорить… Даже в книге Коллиера (а уж кому об этом и знать, как не ему!) я не нашел ни единого упоминания об этом совместном проекте! А такой диск у меня есть, вот!
А ещё в питерских музыкальных магазинах очень смешные цены. И я провел у прилавка больше часа, занудно отслушивая диск за диском, в итоге став счастливым обладателем некоторых альбомов Каппадонны, группы Джелем, Зейнеб Мансур, Кристал Метода, Пропейнов, а ещё, на закуску, трех питерских диджеев и пары турецких этноальбомов.
(Кстати, о музыке - вот прямо сейчас у меня стоит на многократном повторе вещь номер два с альбома виа Джелем, «Кумушка». Бля, вот это – вышак, там целая россыпь, созвездие цыганских випов, там Люба, Галя и Эсмеральда Эрденко в аккомпанементе Вована Пономарева (плюс его вокал!) делают такие вещи, что я просто периодически бросаю клаву, и начинаю прихлопывать ладонями и притопывать ногами в такт! Пытаясь ещё подпевать... Это реальный вышак, попробуйте, найдите что-нибудь лучше!)
Итак, набив рюкзак дисками, я отправился на пустынный вокзал, где наткнулся на закрытую палатку с загадочной надписью «ХЫЧИНЫ». Всю дорогу до Москвы я пытался сообразить, что же эти загадочные питерцы могут называть таким неблагозвучным именем, но попытки мои были тщетны, ибо мысли спотыкались об извилины, и в этом направлении дальше двигаться отказывались наотрез.
А потом я уснул. И по дороге, вплоть до самой Москвы, всё снилась и снилась мне синеватая кура в растянутом китайском бадлоне, с зачерствевшей пышкой под пропотевшей подмышкой, мчащаяся обглоданным временем поребриком в сторону «культурного центра» «Пушкинская,10».