Помните осень 1978 года? А? Холодно, мокрый снег, ветер всё время только в лицо, б-р-р-р! Так вот, в то время я по субботам всегда ходил в «Продовольственный» на углу, покупать коржык. Иногда, правда, покупал вместо коржыка песочное колечко, посыпанное сверху половинками арахиса. Коржык стоил 18 копеек, а колечко 22 копейки. Блять, их вкус помню как сейчяс, аж рот наполняецца слюнями. Эх, где вы, коржыки моево децтва? Там же где и маё децтво!

  В ту субботу мать не дала мне денег на коржык. А сама, главное, говорит: «Вымой молочные бутылки, сдай и купи хлеба». Помните, такие большие литровые молочные бутылки? Там на горлыжке внутри всегда оставались засохшие полоски от сливок. Заибёшься отмывать. Поискал я «Фэйри» или «Даместас» и ни нашол. Не было тогда ни «Фэйри» , ни «Даместаса», ни даже пива «Балтика» ещё не было. Настолько это было давно. Целый час отмывал я долбанные бутылки и всё время мечтал: «Щяс куплю коржык! Или колечко! Не, лутшэ коржык!». И вот бутылки блестят, как у кота яйцы! Я не знаю, почему так говорят. Вроде бы у котов яйцы не блестят. Хотя, если их целый час тереть жостким ёршиком? Одел я синие треники (коленки с дыню), свою любимую коричневую куртку с копюшёном (хули любимую? Да потому што всево одна и была у меня курка!), чёрные матовые резиновые сапоги (блистящщие были тогда западло), сверху подвёрнутые подклаткой наружу. Посмотрел критично на себя в зеркало: «Хорош, бля! Хоть щяс на свадьбу!». Сложил бутылки в сетку и  пошол навстречу судьбе.

  Магазин был в торце дома, к дверям вели четыре обледенелые ступеньки. Севодня должна была работать моя любимая продавщицца. Она была такая красивая, крепкая, с золотыми кольцами и двумя золотыми зубами. Буфера так и вытарчивали из выреза и были сильно прижаты друк к другу, как жёпа. Возле неё всегда толклись разные подозрительные типы и шофера. Я думал: «Вот вырасту, и у меня будет такая же жена, опасная и красивая!». Перед ступенями была большая грязная лужа, покрытая по краям тонким льдом. Я, чтобы не испачкать красивые сапоги, решил лужу перепрыгнуть. Придрачился, хуяк! Перепрыгнул! Только на ступеньке поскользнулся и ка-ак наебнусь через спину прямо в лужу. Побарахтался немношко в луже, встал кое-как. Думаю: «Пиздец! Назад с бутылками не пайду. А коржык? А хлеб? Ладно, зайду потихоньку, спереди вроде не очень грязный, быстро всё сделаю и съебу». Захожу в магазин, за прилавком любимая продавщица, в зале чилавек пять мужыков. Стоят, заигрывают, никто на меня внимания не обращает. А я то сзади мокрый весь, грязь в сапоги затекает! Я понял, что щяс чихну! Схватился рукой за нос, чтоб не было слышно, и чихнул. А клапан то перекрыт. Ну и всё давление пошло через жёпу! И я ка-а-к пёрну громко бля, на весь магазин! Да, наверно, и в подсопке грузщики проснулись! Тут я, конечно, становлюсь звиздой арены. Все поворачиваются, и смотрят на меня, а один мужык говорит: « Тибя, пацан, с похмелья штоль так раскорячило? На пивко не хватаит?». Все заржали, а я стою, в капюшоне, грязный весь, грязь аж стекаит на пол, в руках сетка с грязными бутылками, не крутой нихуя. Какое похмелье? Мне ищё и десяти лет не было. В этот момент увидел я всю мизансцэну, а в ней свою роль гнома-клоуна. И от обиды заплакал…..

    Наши комплексы берут начало в нашем децтве. Я, когда стал взростлым, избегал здавать бутылки. Но это не избавило меня от комплекса нипалнаценнасти.