В общем, все получилось довольно глупо. В это утро я забыл надеть кипу, когда вышел на улицу (точнее, не забыл, просто перед прохожими неудобно, я ее нарочно не надел). Сразу послание гневное от бабули, гоем меня обозвала, пришлось вернуться, присобачить эту дрянь на затылок невидимками. Она что, хочет, чтобы я облысел раньше времени? Сразу решил, что всё это не к добру, не к добру! Бабуля сидит мрачная, долбит по своей антикварной «Клаве», с дедом каким-то из Киева беседует. Я ей опять двадцать пять:
— Баба Гися, звуковым вводом пользуйся!
    И бабуля мне:
— А по ебальнику? — Обозлилась, как обычно. И дед этот тоже:
— Совсем молодежь обленилась, на кнопки нажимать не умеет! А мы в его возрасте вообще от руки писали!  
Помню, в раннем детстве меня что-то подобное делать заставляли, но я так и не научился, потому что училку выключал. А баба Гися просто не умеет регулировать тона и частоты, и у нее не выходит ни фига. Не умеет, вот и орет, что современная молодежь обленилась, – удобная позиция, скажу я вам. Я все колебания среднего тона на слух различаю, привык за восемнадцать лет.
У бабули аж морда от злости покраснела:
— Иди, — говорит, — Арончик, лучше в булочную, купи плетенку такую с маком, варенье клубничное, а потом возьмешь у дяди Юделя на углу Среднего куриное филе и пиво кошерное. Не мешай разговаривать. — И когтями крашеными по своему антиквариату стучит. Звук мерзкий, будто град по крыше. И этой, с проводом, щелкает. Говорит, 2000 года «мышь». Коллекционная. Я вообще не знаю, зачем эта штука нужна. Спать ночью не дает, там какой-то гойский дедуля принципиально после двух выходит, маразматик старый, а все потому, что во времена его молодости ночью было дешевле. Крыша поехала у дедули, но почему я должен страдать? А кличка у этого дедули вообще зашибись — «Кот с длинными ушами беспесды». Я этому кошаку ухи-то пообрываю.
    Но я не в булочную пошел, я хотел бабуле сюрприз к шабату сделать. Купил звуковой домашний пульт, совместимый со всей бытовой техникой. Во-первых, у всех моих друзей такие есть, во-вторых, наконец-то я смогу по субботам включать свет, разогревать еду и открывать входную дверь, когда захочу. Потому что бабуля до сих пор пользуется таймером: когда нужно идти в синагогу, дверь открывается, и мы выходим, а вернуться мы должны минута в минуту, иначе дверь откроется, пока нас не будет, и закроется до вечера. Уже раз пятьдесят из-за этого на скамеечке сидели полночи.
Бабуля заснула прямо за своим гробом с вентилятором (спасибо этому Коту с ушами), и я поскорей приделал чипы туда, где их еще не было, — на плиту, на стиральную машину, на двери и на люстры. В телевизор, радио, холодильник, микроволновку и сервировочный столик они были уже встроены, так что возиться особо не пришлось. Настроил пульт на свой голос, а бабушке пока не сказал ничего.
Ну, потом, как обычно, мусор вынес, пол помыл, пыль вытер, белье погладил, потому что бабуля это делать давно разучилась. Она только готовить умеет, потому что ей самой есть иногда хочется.
Очухалась она где-то в два ночи, завозилась с «Клавой», опять забарабанила, чуть всю настройку не сбила, и я этот звук исключил из составляющих команд. Не понимаю, им там медом намазано, этим старперам?
— Привет Коту Беспесды, — говорю, и подушку на ухо по привычке.
А она там бормочет что-то:
— Это другой дедушка, из Днепропетровска.
— Ну, дедушке Явасу Ебу привет. (Раздражает меня этот старик, честно. Почему его собственные внуки до сих пор не придушили?) — Снова подушку на ухо, в одеяло закутался и продрых до утра.
    Просыпаюсь – в комнате запах анаши и бабуля с каким-то Нью-Йоркским древним старцем перестукивается. Ему вообще девяносто. Матерится как не знаю кто. Я этих дедов с четырех лет знаю, родители меня тогда на бабушку оставили, сами смылись куда-то в Австралию. Сволочи! Жил бы сейчас как белый человек, в синагогу бы не ходил, не ждал бы после мяса несколько часов, чтобы торт поесть.
    Ну, думаю, пора настраивать на бабулин голос.
— Баба Гися, скажи: «Сезам, откройся». — Она с устатку повторяет:
— Сезам, откройся…
— Жрать!
— Жрать…
— Да будет свет!
— Да будет, будет, беспесды, чё-то я не соображаю совсем. У нас что, электричество отключили?
— Ладно, бабуля, иди спать.


    И вот шабат. У шабата этого только один плюс — компьютер включать нельзя. Бабуля меня растолкала:
— В синагогу опоздаем!
    Я ей, гордо так:
— Можешь не торопиться.
    Она слушать ничего не захотела, вытряхнула меня из постели и не дала продемонстрировать, как пульт работает.
    Вернулись тоже вовремя. Еду она с ночи в термостойкие контейнеры положила, поэтому и тут блеснуть не пришлось.     
    Еле дождался, пока стемнеет. Командую:
— Да будет свет! — И включается люстра.
Бабушка насторожилась:
— Это как это будет свет?
— Очень просто. Только нужно всегда это говорить с одной интонацией. И тогда ты можешь включить свет, не работая руками.
— То есть как?
— Словом, бабуля. — Глуховата стала в последнее время, приходится по пять раз повторять.
— То есть сказать «Да будет свет», и он включается?
— Ну да, да! Нравится?
    Тут вижу – бабуля что-то не радуется. Подобралась, как кошка для прыжка. Глаза таким нехорошим огнем загорелись.
— То есть ты говоришь: «Да будет свет», и свет от тьмы отделяется, да?
— Ну да, что не понятно?
— Ах ты, безбожник! — И нна мне по балде своей антикварной «Клавой»! Ваще охуела старушка, скажу я вам! Я ей доброе дело, а она?
— Ах ты, шлемазл несчастный! — И нна опять!
— За что?
— Только Господь может творить словом! — И раздолбала весь мой звуковой пульт. Так и живем до сих пор, как в каменном веке.