Прохлада ночи опустилась совсем незаметно пока он еще спал в душной тени на толстой ветке под сенью густой и раскидистой кроны. Открывши тускло желтые как два мерцающих опала глаза леопард зевнул и потянулся всем телом разгоняя остатки сна вытягивая вперед то одну то другую лапы.
- Ну вот и снова пора на охоту. Бесшумно спустившись с дерева он крадучись направился сквозь редколесье  на залитую лунным светом саванну.
Невзирая на столь поздний час в этом царстве пожухлой травы жизнь била ключом. Вдалеке протрусила к водопою стайка пугливых газелей, зебры уверенные в своей численности неторопливо срывая верхушки пожелтевшей от начавшейся засухи травы тоже направлялась к реке, что в пяти сотнях метрах к востоку неспешно несла свои мутные и теплые воды. Он остановился жадно вдыхая переполненный запахами сухой для этого времени воздух, вслушиваясь в каждый крик ночной птицы, в каждый шорох.
Эта полнолунная ночь рождала внутри какой то свой ни с чем не сравнимый мотив и чувство необходимости чего то особенного росло и крепло с каждой секундой.
-         Нет сегодня не будет обычных засад на тропе для того что бы просто набить требующий пищи желудок телом зазевавшейся жертвы, - сказал он сам себе.
Сегодня больше чем есть хотелось чего то необычного, может быть даже пожертвовать удачной охотой, но наконец пусть даже и не понять но глубже ощутить сущность этого жестокого мира в котором он рожден и живет уже двенадцатую весну. Хотя пожалуй и хватит просто по другому на него взглянуть. Шесть пар светящихся глаз оторвали его от этих непривычных мыслей.
        - А суки гиены, и шерсть на загривке встала дыбом. Эти грязные вонючие твари, они борзеют от голода и численного превосходства, без разбору пожирающие все что являлось живой плотью хоть час хоть месяц назад.
-         Суки, назад – приглушенный рык и они останавливаются и пятятся назад пытаясь растворится в темноте.
-         Вон нахуй бляди ебучие.
Тени пропадают из поля видимости  и повернувшись он решает спустится к реке после дневного сна никак не проходит неприятный привкус и сухость. Тропа разбитая сотней копыт бесшумно ложится под лапы.  Местность постепенно понижается, все отчетливее запах речных ив и тины. Вдруг из темноты выступает огромная тень, сжавшись пружиной леопард замирает на месте. Громадина нагнув голову медленно движется в его сторону, это носорог и не один, чуть позади гора поменьше это его самка. Припавши к самой земле  ощетинившись и громко рыча он начинает пятится и неожиданно в какойто момент стрелой бросается вправо. Промчавшись с полсотни метров он наконец выходит к воде, преследования нет. Осторожно принюхиваясь он подошел к самой кромке воды и начал лакать теплую воду. Странный привкус постепенно исчез. Утолив жажду он поднимает голову и замирает очарованный видом залитой лунным светом водной глади. Лунный диск отражается в метре от берега, ворча он дотягивается до него своей лапой и громко шлепает по воде. Отпрянув он с удивлением замечает что изображение остается на месте и только легкая рябь пошла по зеркальной глади. Негромко рыкнув на прощанье он направляется назад в саванну, пора.
На антилоп гну он натыкается совершенно неожиданно не сделав и сотни шагов. Самец и четверо самок, похоже они направлялись к водопою. Они замирают на расстоянии двух хороших прыжков. Остановившись он пристально смотрит на них изучая. Довольно крупный самец пялится не моргая не в силах отвести взгляда от пятнистого гибкого тела, в его глазах ужас и желание жить, жить во что бы то ни стало, любой ценой. Он громко и хрипло дышит. Его гарем тоже будто парализовало. Безмозглое рогатое отродье, истребители травы и молодых побегов. Стремительный бросок и кто то из них скорее всего этот тупорылый останется лежать со сломанной шеей. Но это уже было, это слишком просто. К тому же ему никогда не нравился вкус их мяса, сладковатое. Они глупо мигают и не верят своему счастью когда он просто продолжает свой путь презрительно отвернув голову.
Шум какой то возни возле группы зонтичных деревьев завлекает его и он бесшумно мчит туда. Прелестная картина. Стая гиен и самка жирафа с детенышем. Взяв их в кольцо гиены медленно его смыкают. Мать бьет копытом приготовившись к своему последнему бою. Как они здесь оказались, как отбились от стада. Импульс приходит почти мгновенно и с громким рыком леопард бросается на ближайшую к нему облезлую тварь, миг и ее шея ломается под ударом могучей лапы. Еще не поняв что произошло они теряют еще одну из своей стаи, неестественно выгнувшись она ползет скуля и волоча за собой вываливающиеся потроха. Остальные мчаться в рассыпную. Его яростный рык оглашает округу. Жирафы уже исчезли.
-         Быстры однако длинношеие бляди, недооценивал я их. Наверно потому что никогда не охотился.
Немного смотрев на бьющееся в агонии тело он продолжает свой путь. Еще три часа блужданий не приносят ничего интересного. Саванна будто вымерла.
-         Наверно мои серенады всех распугали. Вершина небольшого холма и он вытянувшись смотрит на висящий в безоблачном небе светящийся диск.
-         Странно звезд почти не видно. Подтянув правую лапу не спеша слизывает остатки крови гиены.
-         Блядь, да что они такое жрут что так смердит то на?
Дожди, засухи, охоты удачные и неудачные, сытость и голод, жажда. Да он похоже устал от всего этого, уже не вызывает былого азарта даже преследование дичи, не бежит уже дрожь когда жертва идет прямо на засаду, все приелось нет новизны ни в чем, так все по привычке, может от того что другое просто не известно. Даже этой весной он почему то не пел как всегда призывая самку а больше лежал на своей ветке и глядел на начинающую зеленеть после дождей саванну. Все чаще приходят мысли - зачем , что , почему, когда. Наверно это и есть старость.
-         Кто задумался хоть раз, тот последний пидорас. По моему такой припев в любимой песни бабуинов. Подобие улыбки обнажает желтые клыки.
Оторвавшись от созерцания светил он спускается к подножию. Нужно попробовать кого то поймать пока не рассвело, хотя можно и не суетится, половина вчерашней газели еще весит на дереве, на сегодня хватит если конечно не спиздили бабуины.
-         Порву нахуй, пидоров длиннохвостых. Месяц буду охотится только на них. Гондоны. Токо попробуйте. Луна почти у горизонта, через час рассветет……….

* * * * * * * *

-         Ну что Майор, какие новости? Если опять ничего толком не скажешь я тебя выебу и о вазелине можешь не мечтать! Лысый Полковник смотрел в упор не мигая красными от недосыпания глазами.
-         Ты хоть понимаешь что с нами со всеми сделают если мы не поймаем этого гондона в ближайшие дни? Нет не понимаешь? Так я тебе скажу, нас медленно зажарят и пустят на шаурму, понятно?
Майор только легко кивнул сил на большее просто не было. Когда он спал больше трех часов последний раз….почти пять а он и не покимарил то даже…. Пиздец.
-         Сегодня только два скинхеда и все.
-         И все на??? Ты что считаешь это своей заслугой Майор? А точно он, до этого что то он их ни когда не трогал, непохоже на него?
-         Да точно, они хотели таджичку с пацаненком отхуярить и попали сами под раздачу. Она его по фотке опознала.
-         Ну??
-         И еще этот, Проша, ну сутенер, вы его знаете, с кобылами видел как он в тот переулок сворачивал.
-         Так какого хуя он еще не здесь, третий месяц одни сводки и никакого результата. Да тебя и всех твоих уеботов нужно……
Голос Полковника вдруг пропал, осталось лишь изображение которое медленно расплывалось. Майор попытался его удерживать но глаза закрывались, хотя бы 90 минут, ну нет хотя бы 60….поспать, поспать, поспать….Вдруг неожиданно ветер прохладой пахнул ему в лицо, Майор с удивлением открыл глаза. Он стоял среди безбрежной саванны, легкий ветер теребил его волосы. Чуть правее над горизонтом вставало ярко алое солнце.