Любое совпадение с реально существующими никами и персонажами – случайно. Данное произведение является художественным.

Пётр Максимович знал, что за ним придут. Он ждал уже несколько дней. Поэтому, когда он увидел 3 хорошо сложенных людей за дверью его квартиры, он не сильно удивился.
-Пётр Максимыч? Говорил один. Всегда говорил только один. Эмблема на рукаве в виде вытянутого среднего пальца явно говорила о принадлежности говорящего. Двое остальных, стоящих сзади, были похожи на друг друга как две капли воды. Тупые клоны. Ничего своего они сделать не могли, поэтому так и ходили в шестёрках у избранной элиты. Да и растили их, собственно, для этого. Для арийцев, как сказали бы раньше, или падонков, как они называли сами себя.

Никто не знал,  откуда они появились. Они просто пришли, и остались. И народ пошёл за ними. Тираны, анархисты, но даже у них были свои правила. Эти правила пришлись по душе большинству, поэтому остальным осталось только подчиняться. Граждане стали носить гордое звание хуятора. Ещё существовали группы сопротивления. ПТУшники, презираемые падонками до глубины души. Остатки сексуальных меньшинств и поклонников попсовых мотивов. Те, кто успел убежать. Те, кто не сидел в изоляции или был уничтожен. Они пытались вернуть себе былые права, но это было как тявканье Моськи.

-Пётр Максимович, пр. Хуятора 12, кв. 46? Голос выдернул его из воспоминаний.
-Да, я.
Открытое торжество сменило вопросительную маску на лице говорившего. –Пётр Максимович, вы обвиняетесь в уклонении от гражданских обязаностей по статье 41 пункт 2, которая гласит «Каждый хуятор удафкома ежемесячно обязан сдавать творчество, именнуемое креативом...»
-Знаю. Я готов понести наказание. Показалось, что спокойствие Петра Максимовича немного удивило обвинителя.
-Хорошо. До суда Вы будете помещены в изолятор временного содержания. Вы имеете право хранить молчание, но всё, что Вы скажете, может быть использовано в качестве Вашего креатива после оценки эксперт – комиссии. Заберите его.
Последнее относилось к клонам.

Обвинитель же явно уже потерял интерес к происходящему и, отойдя в сторону и раскуривая косячёк, завёрнутый в сухой табачный лист, наблюдал, как уводили хуятора.

Пётр Максимович пытался успокоитьсебя мыслями. «Ну, уклонился. Ну, не написал. Мысли не было. Посижу месяца 2 на исправительных работах. Да и не так плохо там на плантациях, всё таки ганджубасик присматривать, а не капусту или морковку. Ничего страшного. И жрачка там халявная, да и попыхтеть можно, когда никто из надзирателей не видит... Выкрутимся, пробьёмся, ещё и не в такие переделки попадали.» В потоке мыслей он заметил, как открылась дверь. Уже знакомый голос вырвал его из бурного мыслительного процесса:
-Пётр Максимыч, пройдёмте. Комиссия ждёт.

Народу в зале в этот раз собралось много. Редко можно было увидеть, как кого-либо судят за уклонение от гражданских обязаностей. В основном судили ПТУшников или взбунтовавшихся клонов, да и приговор всегда был один: «Нахуй, беспесды.» Этот же процесс обещал быть более интересным.

Судья уже сидел. Зал ожидал только появления обвиняемого. Пары глаз внимательно изучали его. Ему казалось, что он слышит тихие голоса: «ПТУшник? Пидор? Ахтунг? Как он мог?»... «Ну и хрен с ними», подумал Пётр Максимович. «Главное, что я - вполне обычный хуятор. А что они думают – ложил я болт».
Обвинитель начал обыденную речь. Хуятор номер такой-то, обвиняется по статье такой-то. Пётр Максимович изучал присяжных. Как всегда, на одно лицо. Клоны. Но вместе они выносили одно решение. По одиночке они были не способны что-либо придумать, а вот вместе могли выдать мысль. Поэтому они и заменили простых людей. Поскольку люди часто не могли выдать единогласного решения.

Обвинитель закончил речь. Профессии адвоката в удафкоме не существовало, наказание признавалось однозначно. Присяжные могли вынести вердикт, что обвиняемый не виновен. Но такое бывало крайне редко. Вердикт выносился изходя из того, под чем были присяжные. Оставалось надеятся, что на это раз их торкнуло в нужную сторону.

Присяжные вернулись через 5 минут. В этом был их ещё один плюс – решение выносилось крайне быстро.

-Присяжные, огласите вердикт! Судья посматривал на часы – через 30 минут начинался футбол.
-Первый, нах! Выкрикнул один из клонов и тут же, смеясь, повалился под скамейкой, где и остался, валяясь по полу. Начало не предвещало ничего хорошего. У Петра Максимыча заныло под ложечкой. Нехорошее предчувствие подкрадывалось всё ближе и ближе.
Встал другой клон: -По решению судебной эксперт-комиссии присяжных, данный хуятор, обвиняемый по статье такой-то...
Мозг не улавливал эти формальности, упомянутые уже несколько раз. Все ждали самого приговора.
-комиссия вынесла решение, осудить хуятора по категории «А».
Как будто один вздох пронёсся по залу. Как будто вздохнуло одно большое существо. Категория «А»... Максимально строгое наказание, принятое в удафкоме... Зал был доволен – приговор даст много новых идей для креативов. Кто-то уже делал заметки.

Судья встал, стукнув молоточком по столу: Итак, по решению эксперт-комиссии, хуятор Пётр Максимович приговаривается к 40 минутному аудио-визуальному просмотру колонок с творчеством Гоблина Гаги. Суд оконечен. Стражи, уведите обвиняемого для немедленного исполнения приговора.

Пётр Максимыч уже не понимал, что происходит. Руки сами опустились на висок ближайшего охранника. Ноги перепрыгнули через огородку. Как во сне. Всё замедленно. Лица пролетали мимо, изумлённые, сочувствующие, недовольные... Точный удар резиновой дубинки погрузил сознание в темноту.

Очнулся он уже в мягкой комнате. Быстрая проверка показала, что он накрепко привязан к стулу. Из тени выступил обвинитель. На лице блуждала странная полу-улыбка, полу-ухмылка.
-Стражи, приступите к исполнению приговора.
Один из клонов надел на него очки, второй надел наушники. Всё было продумано идеально. Перед глазами побежали первые строчки текстов, когда-то написанных Гоблином, в наушниках одновременно звучала гнусавая озвучка.
Пётр Максимыч понимал, что это конец. 10 минут можно было перенести. 20 минут – и ты насегда теряешь талант, и начинаешь писать чушь, которую смогут читать только клоны. 40 минут – и тебя можно клонировать.
А в ушах всё тёк гнусавый голос: «Согласно теории китайских акупунктурных каналов (Цзин-ло) и биологической голограмме на стопе ноги...»
В голове рождались новые идеи. Улыбка медленно наползала на лицо Петра Максимыча.
Обвинителя передёрнуло. Было немного противно смотреть, как становятся дебилами. Один раз он прочитал один из креативов Гоблина. Не спал неделю, пил успокоительное. Но ничего изменить уже было нельзя. Остатки косяка полетели в урну. Клоны мгновенно бросились за бычком.
Пётр Максимович не слашал, как хлопнула дверь.