Солнце скрывается за горизонтом, унося с собой неприлично жаркий
февральский день. У Народного Дворца уже собралась огромная толпа
людей. Мелькают флажки, портреты, плакаты. Я пробираюсь к отдельному
входу для представителей дипкорпуса и других шишек. Сую под нос
комитетчику свою аккредитационную карточку и оказываюсь в длинном ярко
освещенном корридоре. Впереди виден зал собраний: огромное
пространство, заполненное ярко-красными креслами. Хорошо освещенная
сцена, над ней – Его гигантский портрет.

Народ уже собирается. Видны толпы студентов в одинаковых белых
рубашках, черных галстуках и брюках. Девушки – в длинных национальных
костюмах, украшенные серебрянными украшениями, с косичками.

Я оглядываюсь и нахожу у одной  из стен мужичка в плохо скроенном
(местного производства, видно сразу) сером костюме с таркеткой на
груди. Должно быть администратор, но точно связан с комитетом. Я
обхватываю покрепче огромный букет роз и бодрым шагом направляюсь к
человечку. «Извините, можно вас на минуточку» - беглая речь с
еврейским акцентом, я довольно долго работал над произношением – .
Человечек недовольно-испуганно смотрит на меня. Я хватаю его за руку.
В потных ладонях хрустит двадцатидолларовая банкнота. «Друг мой,
помоги, пожалуйста, - заискивающе смотрю в его маслянистые красноватые
глазки, - Моя девушка выступает во втором отделении, Лейла её зовут.
Нельзя бы ей букетик передать, а? Я тут с израильской делегацией» .
Тыкаю в свой бэджик. Растерянный человечек смотрит в пол, рука цепко
держит банкноту. Мой безупречный дорогой костюм, массивные золотые
запонки на белоснежных манжетах, и «ролекс» на левой руке рассеивают
последние сомнения. «Ладно, поможем» - шепчет он. «И еще, милый
человек, если можно – век буду благодарен, если посадишь меня поближе
к сцене». Еще одна банкнота исчезает в волосатом кулаке. «Ну это я не
знаю, - растерянно оглядывается человечек. Вообще-то неположенно,
безопасность и все такое..». Я наклоняюсь к его уху «Если надо с кем
договориться, я готов. Мне бы девочку свою увидеть, как танцует. Я
только до второго отделения, а потом сразу пересяду». Человечек
пожимает плечами и отходит посоветоваться с комитетчиками. Я аккуратно
вытираю внезапно вспотевшую шею шелковым платком. Мой новый знакомый
возвращается с комитетчиком. «А документики у вас есть?» - спрашивает
усатый кэгебешник. Я протягиваю ему свой бэдж и паспорт. Между ними –
еще одна двадцатидолларовая банкнота. Кэгебешник кивает человечку
головой, возвращает мне документы (естественно, без денег), и отходит.

Меня сажают на второй ряд,  справа, рядом с американцами. Американская
послиха уже сидит, обмениваясь комментариями с двумя морскими
пехотинцами.
Откуда-то доносятся звуки настраиваемых инструментов. Зал уже
заполнен, на верхних балконах слышен смех. Тут и там мелькают флаги.

Внезапно народ начинает волноваться. Слышаться апплодисменты. Я
поворачиваю голову: так и есть. Из-за кулис, окруженный толпой
телохранителей, появляется Он. Под радостные крики и апплодисменты он
проходит к уже установленному перед сценой позолоченному трону.
Поворачивается к публике, приподнимает пухлую руку, украшенную
массивными перстнями. Жирное лицо расплывается в довольной улыбке.
Чистый Толстопуз из диснеевского «Чип и Дейл». Готовясь к этой
операции, я даже просмотрел несколько эпизодов. Толстопуз хитер и
всесилен, но спасатели все равно одерживают вверх. Спасатели, вперед!

Я бросаю взгляд на фальшивый «Ролекс». Неудивительно, что
представление запаздывает на двадцать минут. Все ждали его. Если
захочет, Туркменбаши может заставить ждать всю страну.

Начинается праздничный концерт. На сцене – ведущие читают здравицы в
Его честь. Затем появляется табунчик девушек с кувшинами, парни
выносят знамена и Его портреты...

Я достаю из кармана пейджер и нажимаю пару кнопок. У меня ровно десять
секунд. Снимаю очки в позолоченной оправе, протираю стекла и убираю в
карман. Вытаскиваю «бинокль» и закрепляю его на голове, глаза закрыты
– еще не время. В кармане бикает пейджер: сработали детонаторы на
распределительном щитке в подвале. Зал мгновенно погружается в
темноту. Откуда-то доносится глухой шум: это взорвался запасной
генератор. Я открываю глаза, встаю и вытягиваю из-за пазухи специально
переделанную «берету». Прибор ночного видения позволяет мне довольно
хорошо видеть цель. Над Ним уже склонился телохранитель, что-то
говорит в рацию. Щелчок, и луч лазерного прицела находит Его грудь. Я
нажимаю на курок. Звук выстрела усиливается акустикой зала до
громоподобного. Крики. Жирная туша дергается в кресле. Я прицеливаюсь,
и стреляю опять. В этот раз в голову. В голове звучит «с днем рождения
тебя, с днем рождения тебя..»

Забрасываю пушку назад в зал. Пора уходить. В «Шератоне» меня ждет
униформа стюардессы «Люфтганзы». Мы отбываем во Франкфурт через пять
часов, и нас забирают из отеля через час. И клянусь богом, в этот раз
я не позволю штурману Гансу хватать меня за задницу!

В следующий раз я расскажу, как я убью Джорджа Буша