Место действия: Керамика – кладбище в Афинах.
Действующие лица: молодежь в туниках, НОРНЫ, калдунья.


Хор девственниц:

О, фалос! И когда он гнется,
В порывах ветра между скал
Пещер девических оскал
Не ускользнёт и не сомкнется!

И в мир снисходит утешенье,
И всех готов уговорить
Младенец бледный, жрать и пить,
И воспевать кровосмешенье!

Чем уповать на мысли о
Блаженстве, красоте и сердце...
Она – не Он! Он жаждал смерти,
Её же трахаться влекло,

Ей грезилось сбежать от хладных
Почти нордических манер,
Иль просто пёрнуть например,
Скользя в его штанах парадных.

Теперь, прелестница уж спит,
А в дыме опиума сладком
Он то ли дрочит, то ли бздит
В своём непостоянстве гадком.

Двулобый, с алыми щеками
В неё он подло проникал,
А с верху на него взирал
Живущий там...за облаками...


Тэтти:

Среди блядей обычность совершенна,
Ведь правда, сноб, в романах пустоты
Исчезну я, а много позже ты
На все обычное пленишся непременно.

Сосать твой хуй - былое утешенье,
Равно как всякое, что плохо пахнет в нас,
Взорваться не спешит феерией сейчас
Всему нечистому причастных наслаждений.

Пизда – лицу. Малейших колебаний
Мы лишены, и нас не возбудить;
Конец уж близок, только но не излить,
Нам больше наших мерзких излияний,

Что пачкали ступени экипажей,
Что оскрерняли блики витражей...
Найдя меня ты думаешь о ней,
Хоть чист и сыт и не испачкан сажей!



(Появляются НОРНЫ)


Младшая:

Как ясен хуй! Как лилии прекрасны!
Чумою заразить весь мир не лень!


Старшая:

Вернись в Керамику! Твои мечты опасны!
Сюда, подруги, растворимся в тень…


(НОРНЫ исчезают)


Аэль:

Как долго язвы не болели!
В тени июльских облачков
Мы  то ли выли, то ли пели
Под аккомпонимент сверчков.
Хотелось боли, но не боле,
Чем и того, что было в том...
Ах, эти милые неволи:
Минеты, выезды верхом…
Но на хуй на листе бумаги
Влюбленность силишься продлить?
О, знай, запретной горькой влаги
Тебе в меня уж не излить!
Перед тобою Гесперида
Опизденела от плодов.
Желанье попрано - обида
Меня ебёт в тени садов.
Возлюбленная – существо ли?
И существо ли Этот член,
Который без души и воли,
Ебёт чему уполоблен?


Мюарт:

Родившись – умереть иль жить как Дез-Эссант…
Прямоугольно-желт мой томик in-octavo…
Кого ебать теперь не знаю, право,
Какой же изыск и какой талант
Намедни снизошли до моего хуя,
Что мне теперь какой-то там Не-Я,
Сегодня холоден как лед, вчера беспечен,
Он – натурал, а стало быть не вечен…
Вот если бы я показал ему
Свой хуй неотразимый, но к чему?
Уж всех переебал. Начну ебать с начала.
Дитя: лишь миг назад оно еще кричало…
А через миг взошло к Небесному Отцу…
Как это свойственно и хую и лицу,
Я вправе требовать признания такого,
Из всех хуев настроенных на слово
Немногим свойственна подобная струна,
Предел иных: Пизда, ты мне дана…


Стэфан:

К чему такая отдаленность?
Пиздой священной оттенен
Покорности холодный тон –
И нем живет ее бездонность.

Пока действительное длиться
Ни звука больше. Утаить,
Или вновь миазмов может быть
Огромной кучей разрешиться;

И сонм подобных человеку
Неощущаемых причин
Под мириадами личин
Ебёт, не чувствуя опеку...

(Что скрыто близ? Я слышу шерох.)
К чему дрочить, я буду как опал –
Оденусь в матовость и вылившись в овал
Приму в себя блядей галдящих ворох!.

К чему теперь без цели этой бресть,
В разврате глупом утопать коснея,
Прелестницу смутив, и самому краснея
Мошонку мять... (Здесь буд-то кто-то есть?)

Стыдливой лжи обетам отдаваться…
То – отчий хуй мне сдавливал виски…
О, как от еботы мы далеки…
О, как мы любим в праздности ебаться…


Зуэкка:

Я здесь одна в оранжевом хитоне,
Познав свои желанья трепещу…
Она отозвалась. Он возносил ладони.
Я до пизды его не допущу.

Я в жопу погружаюсь без остатка,
Тону послушно хоботком в пизде.
Толь сниться сон, толь на яву так сладко
Поют ночные феи не везде.

Который раз в безумии глубоком
Питаю приходящее извне,
Овита плотью, истекая соком
В чарующей качаюсь ебизне.

Доколь под маской необыкновенной
Фамильный фалос с ужасом един
Бежит другим с другими прясть измены
Лишь их отныне раб и господин?

Все – Я. Прижавшись к собственному телу
Какую муку жду перенести,
Моей пизды я не ищу предела.
О, вечность, дерзкую меня прости!


Мюарт:

По правилам игры вмещается в ладонь
И честь глупцов, и удаль негодяев,
Они ебут себя, и в них опять воняет
Неистовая суть, которую нетронь!

Блядям стареющим на горних склонах век
Поют их существа скупые дифирамбы
Победоносный Хуй ведет их вверх, но там бы
Иных побед (крушений) отзвук тек.


Продолжение следует...возможно...