И я ждал и надеялся,потому что я верил тебе всегда, даже зная, что ты
везешь меня на
нравственную гильотину, что из-за этого я буду убиваться всю
оставшуюся жизнь, что искалечит мою психику и уничтожит меня как
личность и заставит меня поседеть раньше времени.
Я знаю, что ты вряд ли выйдешь за меня
замуж, ну что ж....я даже к этому готов. Я готов и к тому, что мне
никогда не удастся погладить моего сына по голове и чтоб он сказал мне
"ПАПА".
Странно, но я так всегда мечтал об этом. Как удивительно,
наверное, держать его за маленькие ручки или смотреть как он
проснется.Или слышать его первый ау-ау. Понимать, что он обнимает
тебя как большого и взрослого дядьку,этот удивительно родной,
маленький человечек.
Или видеть, как он встречает тебя с работы, выбегая с криками и
улыбками, выражая тебе свою радость и рассказывая, как он без огрех
пописал в горшочек.
Мне не удасться водить его в детский сад, выслушивая по дороге все
новости, которые он познал в этом большом и удивительном мире, эти
нелепые анекдоты про Незнайку и о том, что он танцевал "С Леночкой", и
что она поцеловала Сашку в щеку. "Только , папа, это очень большой
секрет. Не говори никому, пожалуйста"-доверительно шепнет он,
забираясь в кровать. Я не увижу его пижаму в горошек, я не знаю
почему, мне кажется, что это именно детская пижама в горошек, как и из
моего детства.
Я не увижу его первых корявых букв и рисунков, что он дарит на нащи
дни рождения, где обязательно мама с высокоподнятыми руками, а папа
стоит рядом на зачириканной земле. Или нарисованных машин в каких-то
росчерках , когда бы я спрашивал "Саша, что это? Ветер?" и в ответ
получал
лишь смущенный ответ "Пап, это ж просто машинки проехали... Ну как
тыне понимаешь?"
Мне не предстоит Новый Год, где мы все сидим за столом и под елкой
лежат подарки, а Саше так будет хотется поскорее слезть с большого,
взрослого стула и поглядеть, что же такое приготовил ему Дед Мороз. И
как он бросится к нам, потому что "тот самый катер на
радиоуправлении", что заливает слюнями рты мальчишек из поселка
теперь есть у него. И собственный. И та зависть на даче, с которой
будет взирать его летняя компания и клянчить "дай попробовать" будет
лишь только утвержлать его в глазах "Кати с тринадцатой дачи".
Мне никогда не увидеть, с каким упоением он читает Джека Лондона или
Хайнлайна. Не порассужать с ним о Терминатор 9 с седым Шварцнеггером
или послушать старого Наутилуса. И когда он спросит о древнем Ministry,
мне не рассказать, что я был на их концерте в Хельсинки.
Мне не удасться смотреть его школьный дневник или играть вместе в
какой-нить
навороченный "Каунтер-Страйк" будущего, я не смогу ломать с ним сучья
и разводить костры, научить его плавать и стрелять из охотничьего
ружья. Или
водить машину, когда пьяные шумные гости на даче наперебой советуют
"плавно, но быстро отпускай сцепление" или еле говорящий от водки
Павел, уже седой и с
огромным пивным животом будет осоловевшим после водки голосом
говорить: "Саша,
пойми, развернуться очень просто, в три приема. Поехали..." А Сашка,
трясущийся от страха и волнения, что делает "настоящее, взрослое дело",
ведя огромный по его меркам аппарат, весящий в сто раз больше, чем
велосипед "Орленок".
Мне не удасться встретить его первый раз пьяным, показывая кулак и
шипя "Ну только попробуй мать разбудить!", хотя в душе гордясь за
него.Или ждать до четырех утра волнуясь, на каких пьянках он повис.
""Саша,
главное, позвони, скажи старику-отцу, у меня все хорошо и мы с матерью
будем спокойны" тоже не ждет меня
У меня нет своей квартиры в Москве. Поэтому ты лишаешь меня сына.
Это крайне жестоко. Это ты сделала из
меня Хорста Весселя. Я перестал верить людям и чувствовать
радость.Когда-то меня было другое имя, но я его забыл....