Петр Огниевич Стояков знал фразу о том, что в политике и женщинах разбираются все. Но! Но он плевал на эту фразу. Со всей низменности бытового коммунального цинизма. Петр Огниевич мог рассмеяться вам прямо в лицо громко и презрительно, если бы вам вдруг пришло ни с того, ни с сего в голову сказать ему, что он понимает в женщинах не более любого посетителя хлебной лавки.

Стояков знал, что слишком большое увлеченье женщинами свело поэта в могилу и снискало ему славу «певца женских ножек». Нет, Стояков не просто увлекался женщинами. Он ими жил. И мог это аргументировать чем угодно. Да хоть тем, что без женщин невозможен род человеческий. Тем, что между ног у них вовсе не углубление эволюции, а ее высшая цель. Вам мало? Да? О, вы большой эстет.

Любому мальчишке известно, что для занятий сексом предназначены не все человеческие органы. При всей тяге к фистингу, совалингу и, если угодно, целовалингу или даже влечению к глубоковагинальному лобзалингу вам будет очень трудно приспособить к любви, например печень или, если угодно, аппендикс. Но мне стоит сказать лишь о том, что при виде женщины каждая клеточка организма Петра Огниевича становилась наполненным кровью пористым телом и, несомненно, в этом безумном действе активнее остальных членов участвовал его мозг.

Петр Огниевич производил секрециями своего организма такое количество гормонов, что его хватило бы всем мужским жителям небольшого поселка городского типа. Вы знаете, как изнывает от жары погибающий путник в пустыни под палящим солнцем? Так Стояков изнывал без женщины. Вы слышали, как обрушивается долгожданный ливень на иссушенную жарою землю? Женщины буквально расцветали в его объятьях. Стояков был подобен стихии, он проникал туда, куда дорога для других была закрыта наглухо.

Как политик вы можете просчитать, что это происходило все ради обладания и овладания ими. Как жестоко вы ошибаетесь. Оставьте Адлера лежать спокойно. Потому что Петр Огниевич не страдал сатириазом или же какой-нибудь патологической эротоманией. Это все такая психическая ерунда, что об этом даже не хочется говорить. Потому что Петр Огниевич был сама суть сатириаза, сама квинтэссенция жесточайшей, наизапущеннейшей эротомании.

Не волнуйтесь, у него не капала слюна изо рта при их обнаженном виде, он не бился в истерике при отказах. Билась потом, закрывшись в спальной головой об подушки в истерике та, которая узнавала с ужасом по телефону от своей лучшей подруги, чего именно выделывал Стояков в постели. Она даже не смела мечтать о подобном, это были самые заветные ее фантазии, самые сокровенные желания, о которых люди не делятся даже с самим Создателем. И это все досталось не ей, а подруге.

Вдобавок к этому Петр Огниевич обладал странным чутьем того, как и где нравится женщине. Толи он прислушивался к каждому ее стону, толи ощущал любое самое незаметное движение ее кожи, толи отлично понимал, как свой единственный русский, самый иностранный изо всех - язык изгибов ее тела.