Когда Арнольду отрезали яйца он стал стремительно набирать килограммы, пока его масса не достигла отметки восемь. Видимо, большей массы набрать, он был не в состоянии, в силу конституции его породы, хотя какая нахуй может быть порода у беспородного кота? Вот собак беспородных называют дворнягами, а котов… хуйзнает как котов.

Уважаемые фтыкатели наверняка спросит меня, какого хуя, афтар, пишешь про кота без яйцав? Отвечу публике так: во-первых, потому что у меня не было кота с яйцами, а во-вторых, это не просто кот без яйцав, это, блять, Арнольд, пиздатый кот, к тому же он, сука, сдох недавно, от старости наверное, двенадцать лет зверюге было, жалко падонка, хорошее было животное.

…."Кис-кис-кис" - еле слышно прозвучало на кухне…
Арнольд, мгновение назад безмятежно дремавший на диване, вскочил как будто его уебали палкой и стремительно понесся, подобно пуле, по направлению к коридору, оставляя за собой бесформенные груды, в которых с трудом угадывались ковровые дорожки. Для того чтобы повернуть на кухню, ему требовалось в коридоре повернуть на право, а на большой скорости это весьма проблематично. Поэтому, поворачивая в сторону кухни, он падал на бок и по инерции скользил по линолеуму по направлению к стене, отчаянно перебирая ногами, доезжал до стенки, вскакивал и несся обратно, яростно мяукая при этом, потому что хотел жрать, сцука. История повторялась с начала, пока до уёпка не доходило, что линолеум - это не ковровые дорожки и в коридоре нужно сбавить скорость, иначе он останется уставшим и, что еще хуже, голодным.

В очередной раз усвоив этот факт он осторожно выходил в коридор, останавливался, поворачивался мордой к кухне и… Готовность номер один! СТАРТ!
Тыгыдым-тыгыдым-тыгыдым на месте, хуяк, йобнулся на бок, встал, тыгыдым-тыгыдым, йобнулся, встал. Внимание! Третья попытка! Слишком резко скорость набираешь иблан. Хуйсним. Ты-гы-дым-тыгыдым-тыгыдым, ура! Блять! На кухне! Уже возле миски. Хули толку, скорость большая, не затормозишь уже, падение на бок и скольжение по линолеуму до окна, толчек от стенки, разгон до миски и… снова в коридоре. Да ёбанаврот! Чезахуйня! Хватаю уставшего Арнольда за шкирку и несу на кухню к миске.

Жрет громко чавкая, как будто это не кот вовсе и живет в сарае и даже иногда хрюкает. Главна урчит, чтоб не отобрали, правильно, хуле, столько трудов чтоб пожрать… Нажравшись, зверь не спеша идет обратно на диван, удивляясь, наверное, почему обратная дорога занимает гораздо меньше времени и ничего под ногами не скользит.

Теперь перед бедным животным очередная задача, забраться на диван, корорый возвышается над ним подобно Эвересту: так же высок и так же недосягаем. Арнольд сидит перед диваном и тоскливо смотрит наверх, потому что после того как он пожрет он становится примерно в три раза ленивее и тяжелее на пару килограмм, потому что жрал он всегда без меры как будто в последний раз, особенно после того как его лишили яйцев, хуле, одна радость в жизни осталась: пожрать да поспать.

Таак, одна лапа на верху, вторая лапа тоже на верху… Уфф, полдела сделано. Подтягиваемся, рывком закидываем одну заднюю лапу на край дивана и… повисаем, силы блять кончились. А нехуй потому что бегать перед едой, долбайоп. Арнольд тоскливо смотрит то наверх, то на меня и жалобно попискивает. Подхожу, беру его за шкирку и кладу на диван. Зверь мгновенно засыпает. Хоть бы спасибо сказал как нить там, типа "Мяу" что ли, неблагодарное животное.

Блять не ожидал от себя такой сентиментальщины, похоронили его на человеческом кладбище, все как положено: могилка, памятник, оградка, все как у людей, потому что заибатый был кот и все его любили. И теперь никто не нассыт посередине комнаты и не спиздит со стола колбасу. Жалко хуле.