* * *
Хорошим настроением Крестьянин никогда не отличался, шутки принимал всерьёз и готов был вспыхнуть из-за мелочи, и Мудинеев с облегчением разглядел на небритом его лице еле заметную улыбку. Кроме того сегодня на Крестьянине бугрилась мускулами его любимая джинсовая рубаха - это тоже был хороший знак.
- Добрый день! Здравствуйте!- главное не переборщить в слащавых тонах, чтобы не осложнить ситуацию. Кажется получилось.
- Привет Мудинеев, - басовито ответил Крестьянин, наливая в пожелтевший стакан мутный самогон из двухлитровой бутыли. - Присаживайся. Пить будешь?
Мудинеев неторопливо опустился на стул, стоящий у края большого потемневшего от времени стола, и ответил:
- Буду, - и перевёл перво-наперво дух.
Всё складывалось пока неплохо...
Взяв наполненные стаканы они молча выпили. Крестьянин выпил быстро, одним глотком, не дрогнув ни единым мускулом лица, а Мудинеев судорожно давился тёплым самогоном и несколько раз даже захлёбываясь поперхнулся, но ёмкость свою осушил.
- Кури, - Крестьянин бросил на стол открытую пачку "беломора".
- Спасибо, я не курю, - Мудинееву было нехорошо, содержимое желудка рвалось на волю, но он пересилил себя, откинулся на спинку стула, ослабил узел галстука и лихорадочно соображал с чего же ему начать.
- Не ссы, - сказал неожиданно Крестьянин, - я же знаю зачем ты пришёл. Только вот что я тебе скажу, сынок! Мне похуй, что сегодня моя очередь! Я каждый год всех вас нахуй посылал и в этом году вас ждёт тоже самое, сынок.
- Я-то не против, я вас очень кстати уважаю, - неровным голосом сбивчиво отвечал Муденеев, - но вы же понимаете, что я ничего не могу поделать...
Крестьянин по-новой наполнил стаканы до краёв и с наслаждением закурил беломорину от увесистой металлической зажигалки.
- Мне приказано забрать и сопроводить вас на место, - продолжал канючить Муденеев, борясь с желанием вскочить и свалить отсюда подобру-поздорову.
- А мне похуй, - пробасил Крестьянин равнодушно и снова одним глотком опорожнил свой стакан. - Чё делать-то думаешь?
Муденеев изменился в лице, весь как-то напрягся и неожиданно вытащил из внутреннего кармана пистолет и снял его с предохранителя.
- Ну-у, сынок! - протянул Крестьянин осуждающе и хладнокровно извлёк из-под скамьи, на которой он сидел, крупнокалиберный пулемёт и водрузил его на стол, повернув чёрным дулом на Муденеева. - Да не ссы ты, выпей лучше, а потом пиздуй отсюда по-холодку.
- Вы думаете я не хочу уйти, да?! - закричал вдруг Муденеев. - Думаете, мне всё это кайф доставляет? Не могу я, понимаете?! Нет у меня выбора!
- А мне похуй! - Крестьянин, попыхивая папиросой перевёл затвор пулемёта и навёл прицел точно в лоб сидящему напротив собеседнику. Палец его лёг на спусковой крючёк. - У тебя пять секунд, чтобы съебаться, сынок.
Внезапно раздался приглушённый переливчатый звонок сотового.
Муденеев, изобразив извинение на лице, стал хлопать себя по карманам, затем словно вспомнив выхватил из кожаной сумочки на поясе свой телефон и несколько секунд возился, соображая с тупым видом какую кнопку необходимо нажать чтобы ответить на звонок. На самом деле он просто тянул время. Этот звонок принёс ему небывалое облегчение и теперь он прорабатывал мысленно, как разрядить ситуацию, ведь телефонный разговор не будет длиться вечно.
Наконец, Муденеев справился с нелёгкой задачей "снятия трубки" и начал подносить сотовый к левому уху...
И ему это почти удалось.
Но он не успел.
- Пять секунд прошло, - как-то лениво произнёс Крестьянин и нажал на спусковой крючёк.
Пулемёт звонко загремел вспышками ослепительного огня, пули с визгом вылетая из дула, стремительно преодолевали трёхметровую дистанцию между ними и с аккуратной точностью дырявили череп Муденеева.
Сотовый выскользнул из содрогающейся руки. Снятый с предохранителя пистолет закатился под стол.
После выстрелов в комнате воцарилась глубокая пропахшая пороховой гарью тишина...
Крестьянин, сыто отрыгнув, поднялся и подойдя к залитому кровью трупу, сгорбившись расположившемуся у стены, поднял лежащий на полу сотовый.
Некоторое время, секунд с десять, он не шевелясь прислушивался к словам того, кто находился на том конце. Дымил папиросой. Потом взорвался.
- Мне похуй на вашу семью и на все ваши обычаи! Я вас в жопу ебал и все ваши правила и всю эту хуйню! И любой, кто ко мне сегодня ещё явится - больше уже никуда являться не будет! И ты передай всем своим сынок, что я сам тогда к вам пидарасам приду и всех в жопу выебу и тебя тоже конечно.
Закончив последнее высказывание, Крестьянин вернулся к своему месту, деловито и спокойно опустился на скамью и уверенным движением бросил сотовый в синее эмалированное ведро, стоявшее возле печки. Телефон, кувыркаясь в воздухе, описал плавную дугу и с шумом закончил свой полёт, оказавшись в куче других моторол да нокий.
Затушив догорающую папиросу, Крестьянин вальяжно расстегнул джинсовую рубаху и собрался налить самогона, как в коридоре хлопнула дверь, что-то зашумело, загрохотали по скрипучим половицам шаги и в комнату ввалились пятеро улыбающихся парней в галстуках.
- Добрый день! Здравствуйте! - несколько слащаво произнесли они. - Мы за трупом.
Крестьянин одобрительно кивнул, наполняя стакан.
Парни суетясь обступили мёртвого Муденеева, вполголоса переговариваясь подняли его и спотыкаясь потащили к выходу.
- Всех в жопу выебу! - наставительно пробасил им вслед Крестьянин и медленно и чинно убрал с потемневшего дубового стола нагревшийся пулемёт.

* * *