Он был мимом. Каждое утро он одевал черный костюм, свитер в черно-белую полоску, черную шляпу, черные туфли, ел свой завтрак, нежно целовал ее в губы, разукрашивал лицо белой краской, пририсовывал под левым глазом черную слезу и ехал в центр города выступать перед публикой.
Там он пытался подняться поближе к облакам по невидимым лестницам, перетягивал воображаемые веревки, дарил женщинам и детям воздушные цветы. Потом он проходил со своей черной шляпой вокруг толпы, и люди кидали ему деньги.
Она работала преподавателем языка жестов в школе для детей с физическими отклонениями. Сама она не была глухонемой, но никогда не разговаривала. Каждое утро после того как он, поцеловав ее в губы, уезжал в центр города, она одевалась и спокойно шла к себе на работу.
Вечером они встречались дома и разговаривали. Хотя слово "разговаривали" здесь не совсем уместно. Последний их обычный разговор состоялся при их знакомстве много лет назад. Теперь же за них говорили глаза. Когда их взгляды пересекались, то не нужно было никаких слов. Они знали и чувствовали друг друга всегда и во всем. Они были одним целым. Союз любви, грусти и доброты.
Ссорились они очень редко, и то только по мелочам. В такие моменты он отгараживался от нее невидимой стеной и сосредотачивался на этой стене: пытался отодвинуть ее, перелезть, обойти. Она тихонько сидела в углу и читала на глухонемом языке стихи, которые сочиняла сама. Потом стена исчезала и они снова были вместе. Они сидели на тесном балкончике и любовались закатом. Они были счастливы.
Однажды он ехал домой и через окно автобуса увидел, как она целуется с другим на скамейке в парке. Он молча проводил ее глазами. Придя в их маленькую квартирку, он, не переодеваясь и не смывая грима, достал из холодильника бутылку водки и выпил ее. Когда она пришла домой, он еле держался на ногах. Он посмотрел на нее и впервые за много лет из его уст вырвались три тихих слова: "Как ты могла?" Она сразу все поняла и, опустив взгляд, еле слышно сказала: "Прости".
И тут он сделал то, чего никак от себя не ожидал: он ударил ее. Никогда в жизни он не обидел ни одного живого существа, а в тот момент поднял руку на ту, которая была ему дороже всех, на ту которая была частью его. Она упала, ударившись головой об дверную ручку. Из-под длинных волос медленно начала растекаться бордовая лужица крови. Он испугался, упал на колени и прижал ее губами к своему лицу - дыхания не было. Он схватил ее руку - пульс не прощупывался. Он в страхе выскочил из квартиры и побежал вниз по лестнице.
Он бежал по улице, громко крича. В его крике слышались ужас и отчаяние. Из глаз лились слезы. Была уже ночь. Мрачные дома зловеще смотрели на него желтыми глазницами окон. Он продолжал бежать куда-то в темноту. Его крик эхом несся по пустынным дворам.
Утром его нашли с перерезанными венами в сточной канаве на окраине города. Грим был размазан по лицу. Нарисованная под левым глазом слеза больше походила на черное перевернутое сердце.