В децкам саду я мечтал стать Робин Гудом. Отнимать у багатых (пусть тожы паплачут!) и атдавать бедным. Олигархами я считал гасударство в лице администрацыи децкаго садика, а нуждающимися и униженными себя и сваю дваюродную систру. И я методично фтичении нескальких месяцеф пиздил гасударственае имущество и расхищал народное дабро. Машынки, танчики, салдатики, пестики, кубики, хуйубики, куклы с децкой пасудой для Наташки… Вобщим, фсё што плохо лежало и прецтавляло для меня хоть какой-то интерес.


Как водицца, фраера сгубила жадность. Мой калега по горшку сапливый мальчик Павлик притащил ф сад компас с фосфарными стрелками, каторыйе ахуительно светились в темнате. Чорная зависть кагтями вцыпилась в мой неакрепшый арганизм и я решыл пайти на преступление. Во время тихаво часа я стремительным нинзей пракрался в раздевалку и бессовестно тиснул заветный компас из павликового шкапчика. Я чувствовал што беспесды иду против совести. Маленькие ручки дрожали, а незнавшие валос падмышки в одначасье стали мокрыми. Я забрался ф сваю краватку и укрылся адеялом с галовой. Я всматривался в валшебный зилёный свет, излучаемый стрелками и майя измена атступала. "Ахуитительно!" - думал я, высовывал башку наружу, хватал свежего воздуха и вновь нырял под адеяло.

А вечером за Павликом пришла баушка и заплаканый внук расказал ей о пропаже. Васпитатильница и старая песда шманали адин за другим личные шкапчики непавинных детишек, а я стоял и смиренно ажыдал божьей кары, струдом сдержывая желание насцать в калготки и мечтая о валшебнике, каторый прилетел бы в галубом верталете и порешил бляцких сцук, приближающихся к маему шкафу. Естесно никто не прилетел и пришедшая за мной мама абнаружыла сваего засранца стоящим в углу. Несматря на дикийе визги в принудительном порядке я был даставлен домой. Отец не мог забить болт на такое вапиющее сабытие, хотя дастаточно ретко принимал участие в маём васпитании. Я огрёб песды па полной. Тот факт, што папик сам вытащил с завода пачти 29,5 працентов аснавных фондов предприятия на катором трудился, суд счёл неатнасящимся к делу. Я чотка понял, што не смогу стать дастойным прадалжателем дела Робин Гуда и где-то с неделю я претпачитал есть стоя.

Через некаторое время, праслушав радиопастанофку "Маша и Витя протиф диких гитар", я пачюствовал острое жылание стать нивъибенным гитаристом. Я тут же выдвинул преткам катигаричное требование купить мне самуйю "дикую гитару". Но паскольку произвоцтво музыкальных инструментов для шестилетних спиногрызов ещё ни адной фабрикой освоено не было, мне приабрели красную пластмасовую балалайку со струнами из лески. Оттачивая испалнительское мастерцтво раз в 10 минут я рвал нахуй ети струны и вканец зайёбанный атец модифицыровал инструмент в бас-балалайку, захуйярив на нейё леску-милимитрофку со сваего спининга. Я упорно прадалжал репетицыи и к перваму классу мне купили настаящую гитару.

Лет в тринацать я начал падумывать о карьере порнозвезды. А для начала я решыл растацца с заебавшей меня дефственностью. Страна уже начала по децылу двигацца в направлении развитого капитализма и товаро-денежные отношения постипенно входили в моду. Для скорейшего осущиствления задуманого были неопходимы финансовые инвестицыи в мароженое, цветы и прочии веские аргументы для совращения падружки. Мне пришлось фспомнить децсадовские навыки. Втроём или четвером мы взламывали стремительно начавшие плодицца котеджы и фазенды, выносили стройматериалы и толкали добычу на чорном рынке по спекулятивной цене. Фскоре с дефсвеностью было пакончено и я, такскать, завязал. Меня стала мучать совесть в лице мамы, которая начала жыво интересовацца почему ето у меня постоянно спина на куртке фся чорная. Не мог же я сказать ей, что ето следы от рулонов рубероида! А говорить то, што я упал в грязь в восьмой раз было бы просто блять неприлично!

В девятом классе я забалел радиолюбитильцтвом. Я поехал на барахолку и на последнее бабло купил трёх(!!!)литровую банку хлорново жылеза для травли плат, а над кроватью павесил фотографию Попова. Подписался на "юный текник" и обошел фсю родню и саседей, изъяв у них фсё што имело хоть малейшее отношение к радиодеталям, фключая провода и сгоревшые кипятильники. Около двух с палавиной месяцев я упорно выпаивал из печатных плат все ети йобаные диоды и транзисторы и акуратно сартировал дабытое по разным ячейкам неустойчивай канструкцыи, склееной из хУйевой тучи спичичных каробкоф. Когда фсе было готово я преступил к воплащению в риальность "схемы електричиской-принцыпиальной бытовой цветомузыкальной устанофки", апубликованой в беспесды упомянутом выше журнале. Закончилось увличение так жы быцтро как и началось. Меня канкретно ухуйячило током, патаму што данная схема невключала в себя блок питания и работала от 220 ниибаца вольт, а я валнуясь перед пробным запуском упустил ето из виду. Но документы в енергитический техникум были поданы…

На третьем курце мне папалась кассета миталлики и "дикии гитары" апять варвались в маи мичты о будущем. Через месяц я называл миталлику йёбаной папсой и фтыкал в сепультуру и напалмов. Я сабрал банду атморозков и распесдяев и мы начали репетировать. Через год я планировал выступить на разогреве у тиамата и со сцены открытым текстом зайявить фсему миру, што айрон мейден - пидары и уебаны. Мы успели дать два беспесды аншлаговых канцертоф в родном Воронеже, когда в один ис блять даждливых наябрьских дней почтальйён мне вручил приглашение выступить в маскве и… павестку в армию.

Как любят песать ф книшках два года пралетели незаметно, но группа уже умерла. Кто то спился, кто то жынился, а кто то нах стал диджеем… Хуже фсиго то, што я сам уже не знал кем хочу стать. К тому же бля рынок труда не предлагал вакансий суперстаров, мегазвезд или хотя бы монстров тяжолого рока. Я забил на музыку и пошол работать кладофщиком. Зайёбывался помню песдец как. Особинно уставали руки. Потому што я их подкладывал под голову кагда давил на массу на рабочем столе (not desktop) и они непахуйне затекали.

Денех плотили саатвецтвенно и я нах папиздавал в торговыйе агенты, на фсякий случай предварительно паступив в ентститут на заочное атделение. Около года разйезжал па весям ниабъятной родины, патаму шта придлагаемую хуету пакупали тока в райцентрах, а в городах она и в хуй никаму невпилась бы. Каждая камандирофка беспесды достойна атдельного криатива, но я быстро выдохся от бесконечной череды неатапливаемых гостиниц и местных девок в салатовых спартифных кастюмах и с фиолетывыми валасами.

И вот уже пачти три года я работаю манагером и каждый раз на свой день рождения я ахуйеваю от етой безысходности. Я стал тем, кем никогда не хотел быть, и никогда не стану тем, кем мечтал. Ну кроме разве што Робин Гуда…

З.Ы. Я почти сафсем разучился играть на гитаре…

© Муфлон 2004