Рассветный сон кандидата технических наук доцента Михаила Симановича самым наглым образом был прерван телефонным звонком. Еще пытаясь вернуть ускользающие сновидения об огромных сиськах, которые окружали его, пытались залезть в рот и потереться о промежность, Михаил повернулся на бок, и прижался к привычной мягкой жопе спящей рядом супруги, Софьи Яковлевны. Но телефон был неумолим. Он трезвонил и трезвонил, разгоняя остатки сна. Симанович, не открывая глаз, выпустил из объятий Софью, поднялся с кровати и снял трубку телефона. Еще не услышав ни слова, он уже знал, кто звонит, и тихо сказал:
- Бля, Шапира, не спится?
- Сегодня суббота, тебе на работу не надо, так что нехуй пиздеть. Приезжай ко мне, по дороге возьми вермута. У меня с утра один бывший больной зайдет в 10 часов, спросить чего-то хочет, потом ебнем с тобой за Новый год.

Около 10 часов Симанович, побулькивая двумя спрятанными во внутренние карманы куртки пузырями вермута, вошел в двери квартиры в одном из престижных домов в центре Минска, недалеко от Маргариновового завода. Шапиро, успевший побриться, натягивал пиджак и завязывал галстук одновременно, оставаясь при этом в трусах. Он объяснил свое волнение:
- Сейчас будет нехуйственная мадам. Пианистка из консерватории. Выходит замуж за итальянца, и скоро съебывает. Походу решила подлечиться, чтобы дела молодости припрятать. Я тебя с ней познакомлю. Зовут ее Рахиль Клейбанкина, но лучше зови ее Ритой.
Только Шапиро успел натянуть на свой немалый зад брюки, как раздался звонок. Шапиро сделал лицо, соответствующее образу мудрого доктора, и открыл дверь. На пороге стояла особа лет сорока, густо накрашенная косметикой, с сигаретой в уголке рта, выглядевшая немного помятой жизнью, но ярко и стильно одетая. "Вся в итальянском, небось, сука!" - с горечью подумал Симанович, однако вежливо поздоровался. Шапиро представил его:
- Рита, это мой друг Михаил, доцент. Проходите, пожалуйста, я сейчас вас приму.
И, когда женщина прошла в комнату, он прошептал Симановичу:
- Давай на кухню, наливай пока на троих, я сейчас быстро узнаю, что она хочет, и уговорю посидеть с нами.

Симанович разлил по пластиковым стаканчикам вермут, выложил на стол немудреную закуску и стал ожидать доктора и Рахиль. Они не заставили себя долго ждать. Женщина без долгих разговоров села за стол и подняла стаканчик. Раскрасневшийся в предчувствии желанного глотка Шапиро, вытирая потный лоб, произнес двусмысленный тост, и пьянка началась. Рита закурила, мужчины, поморщившись, открыли окно. Закуску быстро доели и стали запивать водой из-под крана.
Дальнейший ход событий Михаил вспоминал с трудом. Вроде как он то один, то с Ритой, ходили в магазин за добавкой. Вермута здесь не было, поэтому перешли на водку, а на запивон взяли пива "Александрия", названного в честь родной деревни всенародноизбранного президента страны. Рита пила наравне с мужчинами, алкоголь ее не брал, она не выпускала из руки сигарету, заполняя холодную кухню клубами зловонного едкого дыма, и рассказывая бесконечные истории про своего замечательного итальянского жениха.
Было еще светло, когда Симанович пробормотал:
- Я пойду полежать, - и побрел в комнату. Он упал на разложенный диван и быстро уснул.

Проснулся Михаил от неимоверной жажды. С трудом разлепив нечеловечески тяжелые веки, он узрел потрясающую картину. Рядом на диване лежал Шапиро без штанов и трусов, но в рубашке и при галстуке. Он что-то бурно рассказывал, лежа на спине и активно жестикулируя. Между ног его примостилась Рита, трудолюбиво сосущая вялый хуй доктора. От удивления Симановичу расхотелось пить, и он приподнялся, стараясь не упустить деталей необычного зрелища.
Шапиро вспоминал какую-то очередную историю из своей жизни, Рахиль пыхтела и причмокивала, и Михаил почувствовал, как в его штанах зашевелился любезный дружок. Симанович со вздохом приподнялся и пополз по направлению к отставленной заднице женщины, походу мучительно пытаясь расстегнуть брюки.
Подползя наконец-то к Ритиной жопе, Михаил попытался стянуть с нее тугие итальянские джинсы. На мгновение выпустив докторский хуй изо рта, женщина сказала:
- Туда нельзя, у меня месячные.
- Йоптваюмать, - ответил Симанович (хотя в душе облегченно вздохнул) и пополз назад на свое место. Упав щекой на подушку, Михаил мгновенно заснул.

Спустя примерно час Симанович проснулся опять. На этот раз его разбудила эрекция, неожиданно случившаяся во время тяжелого пьяного сна. Михаил приподнял налитую свинцом голову и огляделся. Доктор все так же лежал на спине, и что-то рассказывал Рите, бурно размахивая руками. Рита уже выбралась из раздвинутых ног доктора, и лежала между ним и Симановичем, спиной к доценту. Судя по равномерному дыханию, женщина спала. Михаил протянул руку и с глубоким удовлетворением убедился, что ненавистные джинсы она все-таки сняла. Преодолевая приступы рвоты, Симанович подполз сзади к Рахиль, преодолел остатки былой обороны - колготы и трусики, и направил свой полустоячий пенис по необходимому адресу…

Борясь с нестерпимой головной болью и жаждой, обливаясь вонючим потом, Симанович начал совершать неспешные фрикции. Сознание почти покинуло его. Но автопилот семьянина с многолетним стажем не подводил. Михаил равномерно, как метроном, делал свое незамысловатое дело. Сквозь тяжелое забытье он с трудом ощущал некоторые детали окружающей действительности. Вроде бы под залупой сначала чувствовался комок тампакса, который в результате активной деятельности члена Симановича, постепенно глубоко ушел во внутренний мир женщины, причем куда-то в сторону, в район аппендицита. Также Михаил понимал, что время от времени его начинал подбадривать доктор, рассказывая ему что-то жизнеутверждающее из своей богатой практики. Рита тоже иногда подавала признаки жизни, бормоча во сне что-то непонятное, возможно даже по-итальянски…
Сколько длился процесс, сказать не представляется возможным. Но всему на свете когда-нибудь приходит конец. Пришел конец и автопилоту Симановича. Он таки сломался, отказавшись руководить окончательно утратившим контроль над собой Михаилом. И усталый, но не смирившийся доцент, уснул.

Утром следующего дня Симанович, еще не проснувшись, уже ощутил, как ему плохо. Было не просто плохо, а, как говорится, просто пиздец. Вкус во рту был неописуем. В глубине головы стучал молот. Глаза были будто забиты даже не песком, а кусочками битого стекла. В придачу ко всем бедам сцать хотелось настолько, что Симанович буквально засучил ногами, сворачивая их в узел. Со стоном он сел на кровать. С закрытыми глазами, одной рукой держась за голову, вторую протянув вперед и ощупывая путь, Симанович побрел к туалету. Добравшись до унитаза, доцент нащупал свой хуй и открыл глаза, из последних сил потомственного интеллигента стараясь, все же поменьше насцать мимо очка…

Сидевший в это время на кухне доктор Шапиро как раз поправлял здоровье, допивая из полупустых бутылок и чудом не опрокинутых стаканчиков вчерашнюю водку. Он принял грамм сто пятьдесят, и жизнь уже не казалось ему совсем уж неудавшейся, несмотря на то, что Рахиль отказалась с утра отсосать, спеша в аэропорт встречать будущего мужа. Доктор как раз налил себе очередные пару глотков, когда из туалета вдруг донесся страшный крик. Шапиро с трудом узнал в искаженном немыслимым ужасом вопле голос Симановича:
- Шапира, бля!!!
С быстротой лани, несмотря на свой немалый вес, доктор вскочил, разлив так и не выпитый стаканчик, и через мгновение был в туалете рядом с другом.
- Шапира, что это, бля!!! - выл несчастный Симанович. Шапиро присмотрелся и с изумлением разглядел, что Михаил держится руками за свой хуй, и на его залупе красуется темно-синее, почти черное пятно размером с трехкопеечную монету.
- Шапира, что это? Эта блядь подвесила мне СПИД? Что делать? Может еще не поздно ампутировать? - размазывая сопли и слезы, бормотал бедный Симанович.
Взрыв безумного сатанинского хохота потряс доктора. Он смеялся, стонал, ржал, хрюкал и даже не удержавшись, громко испортил воздух. Симанович перестал стонать, с удивлением и обидой смотрел на друга.
- Это не СПИД, да? Это какая-нибудь хуйня, да? Хламидии? - недоумевающее спросил он.
- Бля, Сима, не сцы! - с трудом справившись со смехом, ответил Шапиро. - Ты же вчера ебал человека, а тампакс не вынул, так ведь? Вот и набил себе синяк, или, говоря правильно - "гематому", вытирая слезы, закончил он.

Надо ли говорить, что весь этот воскресный день жильцы соседних квартир слышали доносящиеся от доктора веселые нетрезвые голоса, громкую музыку и звон стаканов. Так человеческий разум в лице великого доктора Шапиро в очередной раз одержал победу над страшными болезнью и несчастьями, которыми угрожала людям коварная судьба.


Австрия - Беларусь
Январь, 2004