Этот сайт сделан для настоящих падонков.
Те, кому не нравяцца слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй.
Остальные пруцца!
- Пусти, гад.
- Не пущу.
- И не пускай.
- Не вякай.
- Не дергай.
- Я хочу вытащить.
- А по сопатке?
- Дебил.
- И дебил.
- Зачем прыгнул?
- Надо.
- Псих.
- И псих.
- Руками схватись.
- Тяжело?
- Да.
- Пусти.
- Упадешь.
- Я и хочу.
- Псих.
Внизу толпились игрушечные любопытные, часто указывая микроскопическими пальцами вверх и вопя что-то неразборчивое, возбужденное, не в силах уйти из-за ожидания самого интересного - падения, - но и не пытаясь помочь: никто до сих пор не вызвал скорую, пожарных или еще бог знает кого из тех, чья роль - заниматься подобными случаями профессионально. Тем не менее, кто-то настойчиво колотился во входную дверь квартиры, не разумея, по-видимому, того простого факта, что отпусти Толик штаны и пойди открывать дверь помощникам, Али тут же свалится и разобьется. Ветер окреп, заморосило, и штаны начали пропитываться маслянистой влагой грязных городских осадков. Чубайс почувствовал, что ткань вот-вот выползет из его рук, нецензурно запаниковал, перехватывая штаны покрепче. Стоная, отдышался и продолжил разговор:
- Зачем прыгнул?!
- Прыгнул и всё. Пусти, гад.
- Не пущу, пока не скажешь. Скажешь - быть может и пущу.
- Все равно ведь не пустишь!
- Посмотрим. Жить надоело?
- Надоело!
- Ну и повесился бы себе. Зачем ко мне пришел и с моего балкона прыгнул? Подставить меня захотел напоследок? Будто, я тебе что-то плохое сделал.
- Не хотел. Так получилось. Обстоятельства.
- Какие еще обстоятельства, болван?
- Страдания. А ничего нет. Я только после четвертой понял. Сразу бросился.
- Ты чего гонишь, гад? Издеваешься?
- Долго объяснять.
- Ты куда-то спешишь?
Али-баба глубоко вздохнул, подтянул руки и стал обшаривать карманы брюк, покуда не выудил из недр их помятую сигарету "Луча" и прозрачную китайскую зажигалку ядовито-синего цвета. Чиркнул. Опалив брови шипящим пламенем-гигантом, матюгнулся. Задымил, пряча сигарету в ковшике руки.
- Понимаешь, Толян, тут какое дело... Видишь всё вокруг? На самом деле ничего этого нет, как такового. То есть, оно, конечно есть. Но ни у одной вещи нет собственного, независимого существования. Все объекты - это абстракции от их контекста, а на самом деле они не отделимы от него. И субъекты... Вот я - это что? Я - это мозг? Тогда, когда я говорю "я иду" - это мой мозг идет?
- Не тупи. Ты - это тело, всё в совокупности. Как система.
- В том-то и дело, что система - это абстракция, любая "устойчивая" структура мнима и временна. Если мне отрезать ноги и руки, я продолжу оставаться собой? А если разрезать меня на куски? Во мне нет ничего такого, о чем я мог бы сказать - это я. Все мои клетки и атомы с момента моего рождения, наверняка, заменились на другие не раз. Но не в этом дело... Вот ты сказал после четвертой: всё преходяще. И это правда, всё преходяще. Но я понял одну штуку: всё проходит, а страдание остается!
- При чем тут страдание?
- Вот подумай: ты желаешь что-нибудь - ты страдаешь, ты мечтаешь о чем-нибудь - ты страдаешь, ты болеешь - ты страдаешь, ты хочешь спать - ты страдаешь, тебе нагрубили - ты страдаешь, ты ревнуешь - ты страдаешь, ты любишь или ненавидишь - ты страдаешь, ты хочешь кушать или в туалет - ты страдаешь, у тебя нет денег - ты страдаешь, ты всегда страдаешь, всё - страдания! Независимо от того, понимаешь ты это или нет.
- Ну, с некоторой натяжкой можно назвать всё это страданиями...
- Не только это, вообще всё - страдания. И я знаю причину страданий. Эта причина - неведение, непонимание того, что не из-за чего страдать.
- Хм... Но всё преходяще. Хочу девушку, трахнул - на некоторое время перестал хотеть, а годам к восьмидесяти совершенно перестал. Или вот, дали мне в зубы, страдаю, пройдет месяц - я и вовсе забуду.
- Всё проходит, меняется, но страдание остается, потому что остается его причина - неведение и порожденная им привязанность к вещам.
- Но зачем ты бросился-то?
- Из-за того, что всё бессмысленно. Незачем жить: человек, культура, человечество, наука, вселенная - всё пусто и бессмысленно, причем чревато страданиями для человека. Нельзя убрать это неведение, оно часть нашей природы.
- Постой, а просветленные? Не лучше ли тебе стать буддой или еще черт знает кем?
- Ну как ты не понимаешь? Бессмысленно полностью и окончательно осознавать пустотность всего существующего. Вот все объекты пусты от самобытия, лишены некоей абсолютной сущности, которую мы им приписываем. "Я" также пусто (как объект), различение "я - не-я" иллюзорно (поскольку все объекты - абстракция; и "я", и "не я" суть одно - пустота). Познание пусто, оно есть процесс "переливания из пустого в порожнее", проявление способности "я" познавать "не-я" (или "я", что безразлично). Итак, всё - пустота, и сама она лишена самобытия, как все объекты. Может быть, я что-то сказал не слишком удачно, но логически тут всё безупречно, по крайней мере было так до тех пор, пока я не выразил эту структуру словами. В общем, реальность мира, в котором мы живем - пустота.
- Вот именно, пустота - это отсутствие сущности предметов, в этом и есть основная тонкость! Если осознавать реальность правильно, не впадать в заблуждение, приписывая предметам (и особенно себе любимому) какую-то ценность, значит не будет желаний и страстей, не будет страданий. А если будешь думать о предметах, как о имеющих какой-то смысл, существующий вне тебя, тогда и получаешь в результате страдания. Какую, например, ценность имеет бумажка, достоинством в сто долларов? Это даже не деньги! Это документ, дающий право на деньги. Да и деньги, убери из мира всех людей, никакой ценности не имеют... Да и шедевры искусства... Да и сами люди...
- Ты подожди! В буддизме есть такая фишка, как сострадание, и она мне не нравится. То есть, с точки зрения буддиста, человек, осознавший пустотность, иллюзорность бытия, просветленный, обязательно проявляет неимоверное сострадание к другим (почему Будда и пришел людей учить). Так вот, я думаю, что он ничего не проявляет, и Будда, будь он просветленным, не пришел бы учить, а тогда либо всё - подлог, и просветление невозможно, либо я в чем-то заблуждаюсь. Вот смотри: освобождаясь от омрачений, от неведения, приходится освобождаться и от сострадания другим живым существам в числе прочего: оно ведь также основано на неверном восприятии реальности, в частности, подразумевает самосущее бытие этих самых живых существ! Какое буддам дело до страданий других?
- Нет, по моему, сострадание - это естественное проявление чистого "сознания", то есть ведь если нет различения между "я" и "не-я", то все существа - это ты, существа страдают, и это твои страдания тоже, они будут тебя постоянно обламывать.
- Если не делать различения "я" - "не-я", действительно, мир и я - это одно и то же, однако, иллюзорность "своих" страданий при этом осознана, а "чужие" не будут вносить диссонанса: у "меня" не будет какого бы то ни было отношения к "чужим страданиям", кроме того, "я" не буду ощущать "их", как некую чужеродность среди прочего всего, из-за отсутствия деления на "них" и "не-них".
- Все-таки бодхисаттвы сострадают живым существам, это спонтанное сострадание и по силе в миллионы раз превосходит наше "бытовое" сострадание.
- Сострадать бодхисаттва может только будучи привязанным к концепции "живых существ", то есть различать: "вот это "я", я сострадаю, а вот это "существа", им я сострадаю", а так думать просветленный не может, потому что "я" и "существа" для него - суть одно. Он не делает различения!
- Бодхисаттва не привязан к представлениям о "существах". Есть хорошо известная на западе Алмазная Праджня-Парамита сутра, в которой Будда сказал Субхути: "Все бодхисаттвы-махасаттвы должны так овладевать своим сознанием: сколько бы ни было существ, должны думать они, рождающихся из яиц, рождающихся из утробы, рождающихся из сырости или рождающихся вследствие магических превращений, имеющих физический облик или не имеющих его, мыслящих и не мыслящих или не мыслящих и не не мыслящих, всех их должен я привести в безостаточную нирвану и уничтожить их страдания, даже если речь идет о несчетном, неизмеримом и бесконечном числе живых существ. Однако в действительности ни одно живое существо не может обрести нирвану уничтожения страданий. И по какой причине? Если бодхисаттва имеет представление "я", представление "личность", представление "существо" и представление "вечная душа", то он не является бодхисаттвой. Субхути, бодхисаттва, упроченный в Дхарме, не должен совершать даяние, будучи привязан к чему бы то ни было, не должен совершать даяние, будучи привязан к видимому, не должен совершать даяние, будучи привязан к слышимому, обоняемому, вкусоощущаемому, осязаемому или же будучи привязан к дхармам. Субхути, бодхисаттва, совершающий таким образом даяние, не имеет каких-либо представлений. И по какой причине? Если бодхисаттва, не имея представлений, совершает даяние, то обретаемую счастья нельзя даже мысленно вообразить".
- Противоречие остается. Если бодхисаттва не имеет ни представлений о живых существах, ни привязанности к ним, то не имеет побуждения к попытке уничтожить их страдание. Совершить даяние без привязанностей и представлений, то есть, гипотетическое "чистое" даяние, бодхисаттва не может принципиально: чтобы совершить собственно даяние, ему необходимо действовать, исходя из представлений о живых существах (и о даянии), более того, из привязанности к существам (без которой я не вижу возможности сострадания), что автоматически делает из него не-бодхисаттву!
- Ом мани падме хум.
- Сострадающий бодхисаттва - это чудо, понимаешь?
- Ом муни муни махамуние соха.
- Ты веришь в чудеса?
- Ом а гуру ваджрахара вагиндра сумати шасандхара самудра шри бхадра сарвасидди хум хум.
- Ом таре туттаре туре соха.
- Ом ом ом сарва будда дакинийе ваджраварнание ваджравайрочание хум хум хум пе пе пе соха.
- Ом а гуру ваджрадхара вагиндра сумати шасанадхара самундра.
- Мигме дзеве тэрчэ чэнрэзи диме кэбе ванго жамбиян дубду малуй жомцад санвидаг ганчен кэбе дзугьен цзонкхава ловсан дагви солвандеп.
- Ом ара паза нади.
- Дза хум бам хо.
- Джо рамо-дже рамо-дже рамо-тендже кала ракщимо рамо-апща тапще хум джо хум.
- Ом ваджрапани хум пе.
Чубайс отпустил штаны, задумчиво почесал ухо и вернулся с балкона в квартиру. Налил себе полный стакан водки, выпил, сморщился, как слива из пакета с сухофруктами. Подошел к окну на кухне и распахнул его, подставляя затылок душу разошедшегося дождя. Посмотрел на потемневший безлюдный тротуар, потом на тополь, где реяли черные синтетические брюки без подкладки, принесенные ветром. "Миг-ме дзе-ве тер-чен чен-ре-зи ди-ме кен-бе ванг-по джампел-ян ду-пон ма-лю джом-дзед", - подумал Чубайс, - "Сан-ви-дак ган-чен кен-бе цзуг-ен цзон-ка-па лоб-сан даг-бе щав-ла со-ван-деп".