Промышленный альпинизм, или как сами альпинисты его называют "промальп" не имеет ничего общего с романтическим самоубийством, воспетым В. В. Высоцким и увековеченным в супермегаблокбастере "Вертикальный предел". Главное отличие между промышленным и обычным альпинистом заключается в том, что обычный альпинист тащит наверх себя и свой нехитрый скарб, а промышленный - ворох всякой хуйни, являющей собой инструменты, плюс какую нибудь поеботу, которую нужно поднять и установить в самом неудобном месте и так, чтобы эта полутонная шняга не выровняла пешеходу ебало, оторвавшись от дуновения штормового ветра или снега, покрывшего её.
Первый раз, когда я можно сказать прочувствовал суть этого ремесла на себе был тем незабываемым февральским днём, когда меня на самом неудобном в мире поясе монтажника с привязанной верёвкой "выбросили" на высоте 98м. Дело было на башне Самарского телецентра и нужно было прокрепить кабель по стойке башни по "петухам" (перпендикулярно к стойке торчащие, с шагом около 750мм, металлические пластины для крепления фидеров). Мы тогда разделили стойку на участки и верхняя дистанция с 98 до 70-и была моей.
Этот день я запомнил навсегда. После того, как я выскользнул с площадки вниз и верёвка, рванула пояс, который в свою очередь провернулся на теле и задрал куртку, оголив тем самым на растерзание ветру моё тощее брюхо, я испытал самый настоящий, животный, всепоглащающий страх. Страх был невозможный, выворачивающий наизнанку всю душу. Мои движения стали бессвязными и неконтролируемыми. Руки вцепились в верёвку, словно в случае отрыва я смог бы удержать 70кг своего веса на восми миллиметровой верёвке в трикотажных перчатках..
В состоянии мешка с гавном я провисел минуту. Минуту, которая гудела в моих ушах ветром и била в висках молотом пульса. Минуту, которая пронеслась в моём воображении живописными сценами моего трупа, более напоминающего кожаный мешок полный раздробленных костей и глазные яблоки валяющиеся неподалёку.
Февраль не позволяет оставаться неподвижным более нескольких секунд. Пальцы рук и ног начинают болеть от холода, ты перестаёшь чувствовать лицо.
Выхода было два. Первый, который казался самым логичным - обложить всё хуями и орать, чтобы меня спустили в пизду от греха подальше вниз, на площадку. Этот вариант радовал воображение скорым избавлением от страданий, но имел серьёзный недостаток. Точнее недостатков было два - я должен был проехать на верёвке все 20 метров. Метр за метром к спасительной площадке. Второй недостаток заключался в том, что работа была не сделана, а следовательно, вслед за спуском следовал неминуемый подъём и повторный спуск.
Второй выход на первый взгляд даже не казался выходом вообще - я должен был выполнить свою работу.
Полный ужаса я сделал глубокий вдох (считается что страх вызывает нехватку кислорода в крови, что в свою очередь ведёт к судорогам, рвоте и всякой другой хуйне) и расцепив дрожащие от холода и паники руки приступил к делу.
Не верьте пиздоболам, кто скажет вам, что так мужают и куются характеры. Ни хуя подобного. Ты продолжаешь бояться. От страха не съебаться. Что есть страх? Страх - это ваше воображение. Страх - это признание возможных последствий действий, которое вы совершаете или собираетесь совершить. Чем богаче ваше воображение и богаче жизненный опыт, тем сильнее чувство страха, который вы можете испытать. Но не смотря на это, вы способны продолжать жить и делать то, что задумали или должны сделать. Вы сосредотачиваетесь на происходящем. Вы концентрируете внимание на каждом своём движении, продумываете каждый свой следующий шаг и страх отходит на второй план.
Опять же он только отходит, а не исчезает и не рассасывается.

Сейчас, когда ко мне приходят люди с просьбой пустить их наверх я всегда спрашиваю: "Зачем?". Если мне отвечают типа "романтика", "круто", "испытать себя", "бросить вызов жизни", я посылаю их на хуй. Если человек работать пришёл, то я с ним работаю.
Подготовка промышленного альпиниста дело невротебаться какое кропотливое. На одного человека может уйти месяца два. Два месяца! Это с учётом того, что вы будете находиться с ним круглые сутки.
Возьмём к примеру Николая. Колян пришёл ко мне пухлым розовощёким чувандасом. Обрюзгшим, примерным семьянином. Теперь это подтянутый, вдумчивый, креативный, злой на язык, молодой человек с неимоверным жизнелюбием.
Помню, как первый раз он поднялся на 30 метров. Помню его глаза.
Помню, как впервые отправил его на 8 метров вверх по стене затягивать оставленный мной болт. Я никогда не забуду этот день…
- Так, Колян. Я там болт оставил верхний-правый на втором снизу кабельросте. Одевай пояс, бери ключ и вперёд.
- Ну нахуй!
- Считай это приказом. Пора тебе начинать лазить. Возможно, что на следующем объекте меня рядом не будет.- (в ответ только недоверчивый взгляд)
Коля медленно надевает пояс. Привязывает к нему ключ. Я внимательно смотрю как он застегнул пряжку. У него проблемы с узлами и поэтому я каждый раз внимательно проверяю его.
Колян неспешно карабкается наверх. Я корректирую его действия снизу. Вроде 8 метров, совсем мало. Ему предстоит всего лишь отработать технику перемещения вверх без верёвки, фиксации, работе с привязанным ключом и спуску.
- Колян! Жопу прижми к стене! Прижми жопу я сказал! Хули ты её оттопырил долбоёб! Когда у тебя жопа прижата к стене, нагрузка приходится на носки ног, а когда оттопырена - на фаланги пальцев, а пальцы тебе нужны чтобы ключом болты крутить.
Коля старался как мог, но у него тогда ещё был солидный живот и поэтому жопа никик не слушалась хозяина.
- Ладно всё! Хорош! Пристёгивайся нахуй! Выше! Вот так.
Проходит несколько минут, прежде чем болт встанет на своё место. Дело сделано. Пора возвращаться. Коля отстёгивается от перекладины и ползёт обратно. Вот он уже на пяти, четырёх, трёх метрах. Вдруг он замирает. Четыре секунды он неподвижно висит, переминаясь с руки на руку и… как гавно из жопы с грохотом амуниции просто валится вниз. Я в полном ахуе!
- Колян! Ты что ебанулся?! Я тебе что, говорил, чтобы ты ебанулся вниз? Я тебе приказывал свалиться? - Николай всё ещё в шоке от произошедшего.
- У меня расцепились руки…
- А нахуй у тебя спрашивается страховка?
- Я не думал…
- А зря!
- Тваю мать! Если ты намерен всегда валиться на землю после каждого болта, то пошёл бы ты на хуй!
Я знаю что ему больно. Знаю что он не нарочно расцепил руки, но меня бесит что он упал молча. Как партизан. А если бы я отправил его не на 8 а на 20 или 30 метров? Что тогда? Он обязан рассчитывать силы. Силы подняться, сделать работу и вернуться. Вернуться живым, чтобы через некоторое время снова подняться и работать.
Прошло время. Теперь Николай совсем другой человек. Он более психологически устойчив. Он похудел и скачет по балкам как обезьяна. И это не потому, что я хороший наставник. Отнють нет! Это потому, что он не искал романтики. Он просто работал.

(с) к2р, 2003