Мягкие языки заката красили небо над городской свалкой в розовые тона. Давно не мытое окно совсем не портило этой незабываемой и неизменной для Маришкиной бабушки картины: это всё, что можно было рассмотреть в узкую щель, между построенными несколько лет назад многоэтажками. Опираясь на когда-то бывшие коричневыми костыли, добрая старая бабушка, кряхтя и стоная продвигалась на звук никогда не прекращающей течь воды, в сторону уборной. Старость. Костыли. Дверь. Расшатанный со сталинских времён унитаз. Неуклюжие манёвры в узкой комнатёнке. Грохот, приглушённый вскрик – так и найдёт её внучка, вернувшись после занятий домой.

Будучи 11-ти лет от роду, Маришка ясно видела по ночам во сне, как мать, умирая, зовёт её. Ненужную, лишнюю, плохо одетую… Это был не самый страшный сон, какой видела Маришка – явь была ещё более непререкаемым кошмаром. Школа, соседи-животные, иногда деревья и кусты… Враждебность мира казалась первичной и изначальной, для неё одной, избранной для всего худшего и грязного, не достойной ничего, кроме постоянного унижения, полуголода, стыда за то, что окружающие ассоциируют с тобой. С мелодичным скрипом открывая дверь, девочка с порога поспешила обрадовать старушку, что нашла по дороге 16 бутылок. Тишина, ни единого звука. Ушла, поняла Маришка. И оказалась права.

Пустая квартира это часть вселенной, живущая по своим законам . В пустоте она плодит чудовищ. Перед тем, как войти в такие помещения, не забывайте, посмотревшись в зеркало, взяться за пуговицу… Маришка шаг за шагом осматривала жилище, размышляя, где закончился бабушкин жизненный путь. Детских сил хватило, чтобы заволочь бабушкино тело на кухню – там, у окна было её любимое место. Осыпающаяся краска и побелка; трещины на стенах, обои, забывшие своё местоположение, заданное клеем; всё давало понять, что здесь, любое вошедшее разумное существо, если не чужое, то лишнее. Надо сходить в поликлинику, пусть добрый доктор поможет отвезти бабушку в морг. Тогда, четыре года назад, всё прошло хорошо: мамин новый сын заболел и умер через два месяца после Маришкиных гостинцев, мамочка прожила ещё почти год. Одна. Без заботы, ухода и последних слёз у постели… Маришка терялась в догадках. Почему же её вообще похоронили, а не сдали в мединститут. Представить себе, что и она окажется в одиночестве, ночью, в грозу на маминой постели девочка тогда не могла. Страх, сидящий в каждом животном, стоящим перед пропастью или входом в тёмную пещеру, изнемогая от голода, борясь с жадностью, жив в каждом из нас. Он сопровождает нас в пешей прогулке мимо хулиганов, в период ученичества, на экзамене по ненужной в ближайшем будущем науке 5 лет спустя… Мы чувствуем его, заходя в нору к самке, когда принесли недостаточно эквивалентных единиц жизни на её самочью долю... Что можно сказать о страхе перед старой пустой квартирой, который испытывала бедная маленькая Маришка.

К утру похолодало на улице. Тогда же начало остывать под тоненьким грязноватым одеялом Маришкино тельце. Ночь прошла. Как же обрадуются пьяные некрофилы, работающие санитарами в морге, которые любят смотреть ТАТУ по евровидению. Да, ребята, это вам не бабушка; а впрочем не один ли с пьяну...

SIROTA. 2003. Сентябрь. Тоска…