Миха брел сквозь зарождающееся летнее утро. Дворники с завистью разглядывали его обезображенное алкоголем лицо. Им тоже хотелось напиться. А Михаил начинал уже потихоньку жалеть себя. Ломило виски, болели изнуренные танцами ноги, а пиво больше не оказывало своего терапевтического действия. Спать, спать...- Бормотал он, тоскливо оценивая оствшееся расстояние до дома. Идти было еще далеко. Солнце припекало все сильнее и сильней. Миха потел и не сдавался. Частые перекуры только ухудшали его состояние. Наконец, на горизонте замаячил дом. Распугав своим видом скамеечных старух, Михаил, наконец-то, открыл дверь квартиры. Родителей не было. На столе лежала записка: " Уехали на дачу. Будем вечером. Мама." . Миха, не утомляя себя развязыванием шнурков, снял кеды, и как был, повалился на кровать. Сладко потянулся, и сомкнул утомленные веки. Долгожданный сон не приходил, головная боль и мрачные мысли блокировали чары Морфея. Целый час Михаил ворочался и кряхтел. Наконец, сделав над собой нечеловеческое усилие, почти не открывая глаз, он добрел до кухни. По пути роняя стулья и предметы домашнего обихода. Напился воды из под крана, залез в морозильник, достал кусок льда, и добравшись до кровати, положил его на лоб. Холод приятно освежил раскалывающююся голову. Боль постепенно отступала, и Михаил, наконец-то, провалился в сон.

Наступил вечер. Уставшие, после утомительного крестьянского труда, родители, вернулись домой. Дверь в квартиру была открыта. Разбросанные вещи и поваленные стулья насторожили мишину маму. Она пошла в его комнату, заглянула в дверь, и вдруг истошно закричала:
- Сынок, что стобой?
Встревоженный отец семейства примчался на крик. Его жена лежала на полу в глубоком обмороке, на кровати неподвижно лежал Михаил. Лицо его было в крови, а из страшной раны на лбу торчал кусок мозга. Несколько долгих секунд папа с ужасом смотрел на сына, пока тот со стоном не поднялся с кровати. Восставший из мертвых Миха с удивлением смотрел на бледного отца, на лежащюю на полу мать, пока с его лба не упал кусок растаявшей печени, которую он с утра принял за лед. Весь вечер довольные старушки во дворе слушали возмущенные крики мишиных родителей. С тех пор, несчастный Миха, каждые выходные проводил на даче.