1.Офис

Сеня Корыжкин не задерживался ни на одной из работ более трех месяцев. Виной тому была не его патологическая лень (хотя, чего греха таить, числился за ним такой грешок), а непременно возникающее на третьей уже неделе работы чувство беспросветной скуки. Сеня не мог понять, почему он должен сидеть на работе в течении девяти часов, в то время как загружен был максимум три из них. Уже со второго месяца Сеня начинал опаздывать на работу, затягивать до предела обеденный перерыв, саботировать задания начальства, предпочитая быстрый мир аськи и интернета занудным будням системного администрирования. Когда очередной менеджер, блестя залысинами и пугая Сеню диаметром выпученных глаз, орал, что "… от тебя зависит успешное функционирование всей компании… не надо искать причину, почему ты не можешь, надо искать способ - как преодолеть…. мы все - один организм, задача которого…" или другую идеологическую ересь молодого подмастерья капитализма, Сене хотелось погладить его по голове, напоить пивом, потрепаться за жизнь, и сказать - да ты не волнуйся… это же так, мишура…. думай о вечном.
Оппонент, однако ж, думать о вечном не хотел, в результате чего получив третий месячный "оклад жалованья", Сеня направлял стопы в отдел кадров, сопровождаемый в спину "….выдайте ему трудовую и пускай катится от сюда к едрене фене!" от начальника. В менее структурированных компаниях "едрена феня" уступала место "ёбаной матери", что, впрочем, сути дела не меняло.
Месяц после увольнения Сеня проедал сбережения, распределяя империалистические откупные между производителями пива и сухариков, секонд-хэндами и доморощенными пушерами. Когда же количество подматрасных Бенджаминов Франклинов доходило до одного, Сеня вздыхал и выстукивал клавой тягостное www.job.ru.
Новое место работы ничем не отличалось от предыдущих, и Сеня почувствовал себя перезревшей невестой, меняющей сожителей одного за другим в поисках лучшего-единственного. Располагавшееся на Верхней Кефировке, дом 7, общество с ограниченной ответственностью "Вольный ветер" закупало китайские вентиляторы; затем красноносые кладовщики переклеивали бирки с кривыми надписями "Сдылано в Китае ветелятр комныытныя" на "made in Holland under Ariston supervision", после чего продукт поступал на электронные ярмарки столицы, белея одуванчиками лопастей рядом с обогревателями и мини-печками.
Работы было немного - всего-то офиса девять человек. Сеня уныло админил, посвящая большую часть времени обдумыванию важнейшей задачи - стоит ли выебать Татьяну Владленовну из бухгалтерии, даму рыхлую и вульгарную, с крашеными в футуристическую солому волосами. Первая из чуть ли не трех сотен сослуживцев за все время Сенькиной трудовой биографии - она не срикошетила во время знакомства "Корыжкин-Кочерыжкин, ха", чем вызвала у Сени интерес. Придя на третьей неделе к выводу, что да, безусловно, ебать стоит, Сеня стал в нетерпеньи ожидать ближайшей корпоративной пьянки, которые, как он знал по опыту, являются лишь поводом для офисного блядства, как в старые времена невинные прыжки над костром были прелюдией остервенелого деревенского промискуитета.
Покупая продукты для вечеринки по праву самого молодого, Сеня незаметно подкинул в лежащую перед кассой кучу салатов и розово-красных рыбных нарезок пачку презервативов "Сико" - "Дюрекс" попалят, думалось ему, а "Ванек-встанек" и прочих "Гусарских" брать не хотелось из-за присущего Сене первобытного чувства прекрасного, уж больно глумливыми были разработанные неведомыми гондоно-пиарщиками картинки на упаковках.
На пьянке, помимо привычных "наших, офисных" Сеня заметил двух пришлых - хорошо одетого мужчину средних лет с орлиным носом (Асламбек Рафиевич, наш коллега "сверху" - представил его генеральный) и юркоглазого широкоплечего сениного ровесника с картиночным загаром (Павел Петрович Полупердяев, референт Асламбек Рафиича).
Пройдя через неловкость первых трех тостов - за коллектив, за женщин, за р-родителей (нет, Иван Семенович, за родителей давайте после, сечас выпьем за успешную сдачу квартала, хе-хе), отмечающие расслабились, повеселели, и от девчонок из статистики уже прозвучало предложение взорвать офисную тишину очередным бычьим хитом от королей воронежских дискотек, группы славянского хип-хопа "Диско-Сека-Анархия".
Сеня, зная свою слабость - предпочесть гарантированный результат опьянения сомнительным прелестям офисного блуда, старался пить меньше, бросая время от времени на Татьяну Владленовну исполненные страсти взгляды. После четвертой рюмки ему стало казаться, что Татьяна отвечает, а после шестой ему уже стало все равно. Чувствуя необычайную легкость в членах и готовность к действию, Сеня встал из-за стола, извинился - я в "мальчиковую" комнату, - прошел через офис и проходную - на улицу, затем дальше, к забору. Спрятавшись за большим мусорным контейнером, Сеня извлек из потайного кармана ветровки заботливо свернутую сигаретку с козявочно скрученным концом, прикурил, глубоко затянулся, покалывая легкие конопляными иголочками.
Десятью минутами позже вернувшись в офис - на сей раз аккуратно ступая ногами по лестнице и с удивлением разглядывая привычные, казалось бы, детали, заново вникая в смысл надписей и плакатов - Сеня обнаружил главную комнату пустой, коллектив переместился в прихожую, откуда бухала басами "Анархия". Вот же мудаки, подумал Сеня, Пэрэдайз Лост бы им сюда. Или Саундгарден.
Сеня присел. Стол смотрел на него средневековым имением могущественного герцога - по углам сторожевыми башнями возвышались пузатые бутыли "Кока-Колы", центральный замок состоял из претендующих на благородство молдавских темно-красных вин, стеклянно-белых русских водок, и польских светло-зеленых аферистов, выдающих себя за итальянцев "Мартини Бланко". В тарелку с плоскими отрезами лососевой плоти циничным агрессором воткнулся белофильтровый окурок "Парламента". Свиньи, блядь, подумал Сеня, с ужасом понимая, что - зря, надо было о позитивном о чем-нибудь, но было поздно, и свиньи стаями, группами, табунами уже топтались в его голове. Измена, констатировал Сеня. Еще через минуту ему стало страшно. Еще через две - очень страшно. А еще через две - настолько страшно, что он залез под стол, зажмурился и охватил голову руками…

2. Под столом.

- …таким образом, общество само провоцирует революцию, походя на змею, съедающую собственный хвост. Судите сами - нуждаясь в квалифицированной рабочей силе во всех областях функционирования социума, общество вынуждено давать своим членам достаточно широкое и разностороннее образование. По мере получения образования у каждого индивидуума складывается свой идеальный образ жизни, который он моделирует из навязываемых ему образов успешных людей - ученых, политиков, полководцев, литературных героев. Человек, назовем его объект, стремится заслужить ободрение вышестоящих - родителей, учителей, старших товарищей - коррелируя свое поведение в соотвествии с поведением своих образцов. Либо противостоя им, и тут же получая отпор общества - ты ведешь себя не так, как положено. Бунтарей, выбраковку - общество выбрасывает в пролетариат и алкоголизм, а лучшую часть учит дальше в системе высшего образования. Но здесь и сокрыто противоречие - вырастая, человек становится самостоятельным и понимает, что все, на что он способен - это компромисс. Он либо тупо зарабатывает деньги в сытом офисном рабстве, либо открывает свое дело, но опять же - зарабатывает деньги, он идет в литературу, кино - и там опять зарабатывает деньги, идет, отчаявшись в политику, ФСБ, контрразведку - и опять же, в сухом остатке - зарабатывает деньги. Налицо конфликт жизненных установок - всю жизнь ориентируясь на высокие идеалы, объект понимает, что в реальности он уподобляется либо герою второго плана, либо и вовсе отрицательному персонажу - вместо Робин Гуда он становится Шейлоком, вместо Дубровского - управителем имения Троекурова, вместо Айвенго - Чичиковым. Естественно, у объекта конфликт перерастает в недовольство своим жизненным модусом - он не имеет смысла, он не имеет цели. Работать на увеличение мощности двигателя автомобиля или на расширение квадратных метров и быть при этом счастливыми удается далеко не всем. Выход в простых человеческих эмоциях - любви, например, объект найти тоже не может, поскольку бархатная сексуальная революция в пост-перестроечной России измельчила любовь, особенно в крупных индустриальных центрах. Навязываемая политиками, лоббистами и истэблишментом система православного капитализма в России не очень-то работает….
Сеня пришел в себя от этого тихого и неторопливого голоса. Парадокс, но зачастую просыпаешься, когда шум внезапно сменяется тишиной. Огляделся. Голос исходил из района, откуда на Корыжкина смотрели чищенные в блеск черные ботинки TJ Collection, черные же носки с маленьким цветным гербиком на боках, полоска белой плоти голеней с трогательными черными волосками и отвороты серых брюк. Толсторюхов, менеджер по продажам, догадался Сеня, хотя голос отличался от обычного толсторюховского агрессивного рыка:
- Судите сами - в развитых странах проблему средневозрастного кризиса решают,обеспечивая объекту высокий уровень жизни, с одной стороны, вовлекая его в комфортабельное рабство системой кредитов - за дом, две машины, лофт - с другой, и обеспечивая идеологическую базу религией, политкорректностью, набором так называемых демократических ценностей - с третьей. Не так у нас. Средний менеджер в индустриальном центре, наша таргет-группа, зарабатывает сумму от 700 до полутора тысяч долларов в месяц, что не позволяет ему поддерживать уровень жизни, предлагаемый и позиционируемый для его социального статуса прессой в виде глянцевых и досуговых журналов. Система кредитования не развита совершенно, и ему приходится копить на любое сколько-нибудь значительное приобретение. Идеологии нет вовсе - не будешь же пропагандировать в качестве достижения строя нынешнюю российскую действительность - с её заказными убийствами, черным пиаром, коррумпированной бюрократией и легализовавшимся бандитизмом. О религии я молчу совсем. В системе ценностей современного тридцатилетнего Бог, безусловно существует, уже в порядке вещей - венчаться, отпевать, посещать службы. Но любовь к Богу в сознании обитателя мегаполиса сравнима, предположим, с его же любовью к "Депеш Мод". Кто из ваших знакомых, венчавшихся в церкви, молится ежевечерне и приучает к этому детей? Думаю, никто.
- Сергей Палыч, достаточно уж теоретизировать, замучаем гостя совсем….
- Нэт, што ви, минэ очинь интересна….
Генеральный и этот, Асламбек, пронеслось в голове Сени. Асламбек выставился в него остроносыми, в три размера больше, туфлями с замысловатой строчкой по бокам и хорошей ткани полосатыми брюками.
- Я боюсь, Асламбек Рафиич, если Сергея Палыча, идеолога нашего, вовремя не остановить, мы до утра так не справимся… Я к повесточке с вашего позволения вернусь… Значит так, без бюрократии… Сейчас Светочка зачитает наш манифест, затем Анатоль Петрович ознакомит вас с отчетами наших ячеек из Новосибирска и Нижнего, а я вкратце обрисую контакты с силовиками.
- Извините, что прерываю, но, может, немного определим позиции вначале? - ерзнувшие под столом светло коричневые "Гуччи" определили обладателя поставившего Сеню в тупик голоса - референт Асламбека. - Мы, как я понимаю, говорим о кредите, об инвестировании вашего бизнес-плана….
- Мы говорим о возможности для вас финансировать революцию ….
- Какая разница? И то и другое подразумевает вложения в ожидании прибыли, так ведь? Хотелось бы, чтобы ваши выступления…
- Э, пагади Паща, нэ так бистро… Пусть люди расскажут, не машын же пакупаим……

Сене неудержимо, чудовищно, необратимо захотелось - чихнуть, так хочется в студенчестве кончить в подругу, когда пилишь её на общажной железной койке, когда главное - не вытаскивать, в неё, так правильнее, а что будет дальше - плевать, там разберемся. Сеня порциями набирал воздух "Ы…и…и…и…"…….

End of part I.