Как искусная наездница она водила Макса за нос третий месяц, притворяясь целкой, выкачивая из него бабки в немерянных количествах, и все, равно упорно не давала ему. Естественно целкой она не была лет эдак с четырнадцати, и пизденка у нее чесалась, особенно когда он покрывал нежными поцелуями все ее тело, почти доводя до оргазма, даже не залезая туда, они доводили друг друга до исступления, и вот их плоти почти уже сливались в едином порыве, но в этот момент она резко отстраняла его, говоря, что ей еще рано, бежала в ванну, неистово додрачивая там его зубной щеткой, потом, мило улыбаясь, выходила, и удрученный Макс провожал ее до дома. В парадной их снова обуревала необузданная страсть, с трудом выбиваясь из его объятий, проскальзывала в свою зачуханную коммуналку, на ходу скидывая подаренные им туфли она метеором врывалась в комнату дяди Бори, который уже как по расписанию ждал свою карамельку, чтобы засадить ей по самое не хочу, они ебались всю ночь, а утром она усталым голоском звонила Максу, жалуясь, что опять не могла уснуть, мечтая о нем всю ночь на пролет. Макс верил, и по утру окрыленный своей любовью бежал за цветами, чтобы устлать розами на земле под ее окном «Я тебя люблю». Макс не догадывался, что немного времени спустя во двор спускался дядя Боря, который собирал все цветы в две больших корзины и ехал барыжить их на близлежащее кладбище. Пока дядя Боря толкал цветы, Макс по восемь часов вкалывал на стройке, чтобы вечером встретить с работы свою ненаглядную с бутылкой шампанского и букетом цветов. Охуенно усталый, с неизменно доброй улыбкой он стоял с этим набором на проходной офиса, в котором для Макса она числилась помощницей босса, а на самом деле мыла полы и чистила обсосанные толчки, проще говоря, была обыкновенной уборщицей. Многие сотрудницы завидовали ей, никто кроме Макса не встречал своих пассий ежедневно. Макс был уверен, что она любит его, как любит он ее, он хотел жениться на ней, мечтал об их первой ночи, как она отдастся ему непорочной, благоухающей ароматом лилий и фиалок. Она в принципе была не против, зашьет пизду под целочку, хоть не любила она его, но с Максом было комфортно, только трахаться с ним ей не хотелось, боялась разочароваться, ведь после дяди Бориной елды член Макса казался ей одуванчиком на поле среди кактусов.
Мокрой пеленой дождь застилал ночной Московский проспект. Она неспешно возвращалась от Макса, идти до дома минут двадцать, настроение было приподнятое, поэтому тачку брать она не стала. Завтра свадьба, в который раз она не дала Максу, даже за день до их свадьбы. Она снова была девственницей, как восемь лет назад, на нее нахлынули воспоминания о первом любовнике, ей было четырнадцать, ему двадцать восемь, он был хорош, она целовала без конца его хуй, пока он не научил ее сосать, «ах как же это все было давно и не правда» - мечтательно подумала она, подходя к своей парадной, из окна которой пикировал на нее упившийся и дрочащий на лету дядя Боря, не справившийся с оргазмом.
Макс узнал о происшедшем из утренней газеты, на первой странице которой красовалась фотография его любимой с хуем во рту, в морге он еле опознал свою невесту, она немного видоизменилась, вернее, срослась с дядей Борей, и его елдой. Патологоанатомы недоумевали, как можно было так попасть прямо в рот – чудеса, да и только говорили они.
Макс был сильным, волевым человеком, ему хватило сил обзвонить всех приглашенных и отменить свадьбу, хотя, наверное, об этом случае и так уже знал весь город. Он не понимал, почему так все произошло, почему судьба так жестока, обошлась с ним.
Он поехал в последний раз на ее квартиру, чтобы забрать их почти семейные фотографии, морально раздавленный он выходил из метро, когда его раздавил козырек от метро.
«Лох – это судьба» - продекламировал бог, подытоживая семинар «жизнь в расцвете сил». Он встал, раскланялся, ангелы рукоплескали – семинар прошел на ура.

На этом пока все,
Чаще Ебитесь,
Слон.