- Группа Соврасова пришла? - сразу с порога спросил Платонов у вертлявого лейтенантика с кукожистым лицом.
- Нет еще, товарищ капитан, ждём в любую минуту - взволнованно отчеканил лейтенант, очень смешно и некрасиво наморщившысь, - каждые пятнадцать минут передём позывные.
- Отставить выходить в эфир, будем ждать - приказал Платонов и вышел из землянки.
На подходе к полевой кухне он отдал приказ всем рядом слоняющимся бойцам идти закрывать блиндажи ельником. Бойцы, тяжело вздохнув, медленно переставляя ноги, вяло поплелись выполнять приказание.
Платонов подошел к Ендербееву, напряженно смотрящему своими маслянистораскосыми глазами на пламя костра. Увидев командира, луноликий и кривоногий повар неловко поднялся, теребя короткими пальцами свой свежевыстиранный фартук.
- Как настроение, Джавдет? - спросил Платонов.
- Всё нармальна, камандира, - устало улыбнулся тот, - а салдата жалка, кармить нада, еда савсем ёк, кутам бас, нейнсциген.
- Соврасов должен вот-вот явится, на них вся надежда.
- Я, камандира, суп-пахлёбка варить буду, вкусна-вкусна, - мечтательно закатил глаза Джавдет.
- Ладно, подождём, - ответил капитан и в желудке у него протяжно и непрятно заурчало.

Отряд ничего не ел уже семь дней. А недоедал и того больше. Готовить пищу было совершенно не из чего. Лесное зверьё было распугано войной и по-видимому забилось по каким-то совсем уж глубоким норам. Птицы не пели и вообще не подавали признаков какой-либо жизни. Подножный корм ожиданий тоже не оправдывал - грибов в округе не было вовсе, а с ягод только сводило рот, часто слабило и есть хотелось еще больше. Гвардии рядовые Прохнов и Акермантия неделю тому назад поймали ежиху с двумя ежатами и Ендербеев сварил из них ежовый суп на еловых шишках - каждому хватило по полторы ложки ежового навара, а счастливчики при кухне вдобавок обсосали иголки и коготки. Ендербеев целыми днями кипятил болотную воду и заваривал брусничный лист, но бедственного положения такой чай спасти никак не мог. Бойцам настолько сильно хотелось есть, что все мысли, сны и разговоры были только о еде. Когда приказом по отряду политрук Куроешкин под угрозой расстрела запретил любое устное упоминаение о пище, бойцы окончательно поняли, что обстановка усугубилась до предела и в расположении отряда нависла гнетущая тишина. Голодная смерть ходила совсем рядом от лагеря где-то между деревьев и весело скалилась, завидя солдат, моральный дух которых падал с каждым новым голодным рассветом до такой степени, что политруку даже пришлось для острастки расстрелять по законам военного времени двоих опухших от голода и дошедших до крайности гвардии рядовых. Они были застигнуты в отхожем месте за поеданием каловых масс своих товарищей.
Позавчера вночь группа из наиболее дееспособных бойцов под командованием ст. лейтенанта Соврасова была отправлена в тыл с целью найти и доставить в расположение отряда запас продуктов питания. Ендербеев, часто причмокивая, заказал Соврасову привести корову или, пускай даже, коня. Соврасов пообещал без еды не возвращаться.

Утром восьмого дня гвардии капитан Платонов Пётр Ильич брился у рукомойника начисто и бодро насвистывал мелодию "Синего платочка", стараясь заглушить истошные завывания желудка.
- Товарищ капитан, - тяжело дыша и захлёбываясь словами прокричал за его спиной кукожистоулыбающийся лейтенантик-связной, фамилию которого Платонов не помнил, - там группа Соврасова вернулась.

На центральной поляне стояла группа пришедших бойцов, окружённая возбужденными шумными солдатами. Пробравшись сквозь спины, Платонов лицом к лицу столкнулся с грязным и совершенно исхудавшим Соврасовым. На фоне впалых щёк слезившыеся глаза его, казались по-лягушачьи выпуклыми и неживыми. Бойцы его группы бессильно склонялись к земле, опираясь на оружие либо на своих товарищей. Рядом с ними улыбаясь и ошалело вертя вокруг головой стоял какой-то плотный коротышка с ящиком в руках, неприятно поражавший взгляд своей здоровой полнотой.
- Товарищ капитан, - невнятно, словно из последних сил выдавил из себя слова Соврасов, но Платонов взял его за руку.
- Погоди, Саша, давай-ка там, - капитан под голодными взглядами бойцов приобнял и поволок слабеющего Соврасова к землянке.
Усадив его у печки и плеснув кипятку, Платонов сел рядом и вопросительно поднял брови домиком.
- Плохо дело, Пётр Ильич, совсем худо. Две деревни ближайшие сожжены, людей совсем никого, а за Бирюлево в овраге и скот и люди - вперемешку, дней пять уже лежали должно быть, вонь, непродохнуть. Никого живого, даже собак. А дальше уже немцы, да ещё этот хуй нам на голову свалился, а куда с ним?!
- Кто такой? - Платонов, вспомнив толстяка, поморщился.
- Говорит, что корреспондент военный, в газетёнки, дескать, пишет с передовой. Мы внезапно на него нарвались, Бойдаров его чуть не порешил, как тот на радостях на весь лес орал. Сказал, в их машину бомба попала, мол, всех нахуй убило, а на нём ни царапины. Два дня по лесу к своим добирался, вот на нас и вышел. А откормленный-то, сволочь, как боров. Небось сладко им там, в тылу...
- Документы его проверил внимательно? - прервал его капитан.
- Я посмотрел, - шумно отхлебнул кипятка Соврасов, - У него при себе только бумага какая-то, Куроешкин разберётся. Извините, Пётр Ильич.
- Да, Саша, не ту свинью ты притащил, - задумчиво сказал Платонов, поднимаясь со скамьи - Ну, ты посиди тут, отдохни. Пойду ребят успокою.

Бойцы, уже поняв, что еды опять не будет, перешёптываясь, разбредались. Платонов подошел к группе солдат, обступившых вновь прибывшего.
Рядом с ним стоял политрук и теребил в руках документ.
- Докладывай, Фёдор Иваныч, - кивнул ему головой Платонов.
- Симонов, Михаил Алексеевич, так, девятьсот одиннадцатого года, член партии с тридцать второго, корреспондент газеты "Красный тыл", так, редактор, подпись, есть ещё какие документы? - повернулся Куроешкин к корреспонденту.
- Товарищи, документы мои сгорели в машине, я же уже говорил вашему товарищу. Всё сгорело, и партийная книжка, и удостоверение - жалостливо запричитал толстяк.
- А что это у вас в руках? - Платонов кивнул на ящик.
- А это, товарищи, сохранилось из гостинцев. Мы же в машине везли подарки для бойцов. Из тыла. Собирали по предприятиям, вот, - протянул он ящик, на боку которого жирными печатными буквами размашисто было написано "ВСЕ ДЛЯ ФРОНТА! ВСЕ ДЛЯ ПОБЕДЫ!".
- Откройте его, - приказал капитан рядом стоящему солдату.
Тот взял из рук толстяка ящик, поставил его на землю и штыком ловко поддел фанерную крышку. Все заглянули в него с таким всепоглощающим любопытством, будто надеялись найти внутри его по меньшей мере сказочную скатерть-самобранку. Или же просто буханку хлеба.
Солдат присел, снял сверху газету и запустив в ящик руку извлёк что-то серое и пушыстое.
- Носки! Тёплые! Целый ящик носков, товарищ капитан! - безлико отчеканил боец.
- Ну ты и сукаааа! - протяжно взвизгнул рядовой Степанюк, замахнувшись на толстяка.
Тот быстро пригнулся, закрыв лицо рукой.
- Отставить! - Платонов махнул рукой, - Фёдор Иваныч, поёдемте за мной.
- Товарищи, товарищ капитан, - побежал за ними толстяк, - могу я у Вас интервью взять, для газеты?
Платонов резко обернулся и посмотрел на корреспондента таким взглядом, от которого тот мгновенно сжался и даже как-будто уменьшился в размерах.
- Не сейчас. Вас позовут, - отрезал капитан и спустился за политруком в землянку.
Через три минуты туда позвали Ендербеева.

Рано утром сладковато-пряный запах супа метался по поляне вместе с тёплым ветерком и приятно щекотал ноздри. Два дюжых бойца винтовками отгоняли враз проснувшихся солдат от кухни, пока Ендербеев загадочно улыбаясь и что-то напевая себе под нос помешивал суп поворёшкой.
Подошедший политрук приказал всем быстро отойти от кухни, пообещав тут же всадить пулю в любого, кто будет мешать процессу приготовления пищи.
Солдаты спешно расселись вокруг и стали радостно подначивать Ентербереева, гадая из чего он варит свой суп.
- Эй, Джавдетка, смотри не пересоли, а то отлюбим повзводно!
- Паря, как вы думаете, он туда еще не поссал?
- А супец-то небось из портянок! Вань, ты свои сочные не давал для навару?
- Пэрвый блюдо - прашлагодный панос вэрблюда, вах!
- Джавдет, подавай на стол уже, ёптвоюнерусскуюбогадушумать!

Ендербеев еще немного поколдавал над своим варевом и растянув в улыбке вспотевшее лицо громко сказал: Суп гатова, братца.
Толпа загудела и зашевелилась, вскакивая с мест. Куроешкин громко крикнул: А ну по местам! Сидеть, я кому сказал! Не создавать давку! С левого фланга по моей команде каждый встаёт и подходит с котелком. Кто полезет вне очереди - получит вот это, - политрук показал пудовый кулак, - Начали. Пошёл, Михайлов. Следующий Ивашин.
Бойцы, слабо пошатываясь, поочерёдно вставали с мест и подходили к раздаче.
С задних рядов солдаты завистливо смотрели на тех, кто уже получил свою порцыю и шумно её поглащал.
- Бля, да здесь и мясо положено! - радостно закричал гвардии рядовой Михайлов, показывая лежащий на ложке кусочек.
- Откуда мясо-то, Джавдет? - просипел старшина Стаднюк, работая мощными челюстями.
- Ешьте спокойно, товарищи, - подошел Платонов, - приятного аппетита!
- Спасибо, товарищ капитан! Ура! Живём же, братцы! - радостно заголосили со всех сторон бойцы.
- А новенького позвали? - спросил Соврасов, когда очередь за супом поредела.
- А ни к чему ему, он и так, сукин сын, вон какой, жырный! - чавкая, сказал рядовой Ивашин.
- Эт верно, - ответил Соврасов и вдохнув ноздрями густой супный дух, достал из сапога ложку.
Все отъедались шумно, смачно, нахваливая Джавдета, который, мелко кивая головой, уже наливал некоторым бойцам добавки.
- Братцы! - вдруг резко, как ножом, полоснул испуганный голос гвардии рядового Баранкина, - Это...это...вот...что же...вот...
Все, не переставая жевать, подняли головы от котелков. Рядовой Баранкин, побледнв, поднялся с места.
На ложке, которой Баранкин тыкал под нос своим соседям, лежал сильно развареный, но вполне узнаваемый мужской половой хуй.
Все вопросительно повернули головы в сторону Ендербеева.
- Эта самая вкусный, ешь. Эта значит - харашо. Вестачка тибе значит будит. Скоро-скоро.

Все замерли в оцепинении, всматриваясь в свои котелки. Потом потихоньку застучали ложки сначала слева, потом справа и уже через минуту могучее чавканье ста тридцати пяти ртов возобновилось. И никому не было слышно, как за березкой судорожно и одиноко блевал гвардии рядовой Баранкин.

Через полчаса Ендербеев всместе с приставленными к кухне бойцами помыл кухонную утварь и ковыряясь веточкой в зубах старательно стал переписывать в свою тетрадку новый рецепт.

Суп-корре с пондентом.
На 136 порций: мясо - 70 кг, лебеда - 10 кг, крапива - 9 пучков, жёлуди - 5 кг, листья дубовые - 20 шт,
для пассеровки - корень чертополоха - 10 мелких или 6 крупных, почки берёзовые - 5 горстей.

Тушку разделать, удалив голову и ступни. Внутренности перебрать, отделив желчь и кишечник. Отварить до полуготовности. Мясо вынуть, отделить от костей, разрезать на порции, бульон процедить. Добавить лебеду, крапиву, жёлуди, листья дуба и варить до готовности. Отдельно растопить жыр и спассировать корни чертополоха и берёзовые почки.
Заправить суп и дать настояться 10 мин.
Подать к столу.

(с) НевозможнаЯ
Litprom.ru