(часть 1)

(часть 2)

Вася оказался в, мягко говоря, нелепом положении - взъерошенный, с безумными слезящимися глазами и растопыренными крыльями, он на секунду замер посреди галлереи, сдавливаемый взглядами, благо, немногочисленных посетителей. Но поделать с собой, увы, ничего не мог. С безвозвратной потерей доброй половины родных васиному сердцу, да к тому же прямых его потомков, Василичей, Вася смрицца не мог никак. "Няхай девушка с Евпатием и Иваном Василичами уже далеко, зато Чиччолина всё ешшо здесь" - примерно из таких вот умозаключений Василий, подобно разъярённому вервульфу, с неистовым сопением повторно бросился на многострадальный бюст итальянской порномученницы. На самом деле он намеревался просто-напросто позаимствовать восковое изваяние и принести его домой, где в спокойной обстановке ево обследовать на предмет нахождения на оном Василичей, а затем, конешна же, вернуть на место. К сожалению, охранник выставки Иван Николаич, в прошлом мент, а ныне олигофрен-рецидивист, такой очевидной цепочки васиных мыслей не распознал в силу природной тупости. Вася-то, обнявший Чиччолину и занятый её натужным сдёргиванием с пъедестала, почти и не заметил, как к нему стремительно приблизился какой-то хер в мусорской форме и с криком "Ахуел блять! Она четыре штуки баксов стоит, ссука!" сразмаху ёбнул Васю в евоную дыню резиновой дубинкой.

Когда Вася лежал на полу, судорожно хватаясь за остатки тающего сознания, ему причудилось, будто из охранниковских берцев, прямо откуда-то из под шнурков, на пол васыпала неебических размеров толпа мальков типа ево сопственных Василичей, только в самодельной ментовской форме, миниатюрных кирзачах и с резиновыми дубиночками - они также как и Василичи галдели тонюсенькими смешными голосами, а, подбежав непосредственно к Васиному еблу, начали тыкать в нево дубинаторами и пискляво наперебой орать: "читыри штуки баксов! читыри штуки баксов! чи…" - и тут Вася отключился окончательно.

Дома Вася оказался часа через два. После оказанной ему на месте нехитрой медицинской помощи он был приведён под руки к родителям, у которых охранник Иван Николаич потребовал тыщщу долларов за якобы причинённый ущерб, но, ввиду нанесённой Васе какой-никакой, а всё-таки травмы, готов был сумму штрафа понизить до пятисот рублей. На том и сошлись.

Перед родителями Васе было стыдно ужасно, но навсегда потерянных кровных, можно сказать, детишек жалко было не меньше. Оставшиеся Василичи не показывались в течение почти недели, поскольку всё это время в васиной комнате постоянно находились либо мама, либо папа, либо все дуетом. Они всё ворковали над Васей, пытаясь выяснить причины столь странного его поведения, на што сам Вася, заботливо нажратый по такому случаю фенозипамом, только гундел и, пуская слюни, невнятно просил распрашивающих "пжжааалста" сойти с ковра, патамушта там жывут евоные дети…

Не не шутку разволновавшиеся от подобных васиных заявлений родители вызвали знакомаго психиатра, который с шутками да прибаутками, недолго думая, сунул Васе в рот колесо циклодола и был таков.

Через двое суток Васю отпустило. Хоть некоторые места на обоях всё ещо неестественно дёргались, а небо за окном до сих пор было зелёным, общее состояние Васи можно было охарактеризовать как удовлетворительное. Он лежал на кровати. В комнате было солнечно и пусто. И вот как раз в ту минуту, когда наш герой подумал, а не приснилось ли ему всё вышеописанное, в коридоре раздался еле-слышный стук. Стучали явно во входную дверь. Вася медленно встал, неуверенной походкой проследовал к выходу и щёлкнул замком. Снаружи никого не оказалось. Посетовав на ебанутые детские приколы, Вася собрался было дверь закрыть, как вдруг взгляд его упал на порог. Внизу на половичке стояли Евпатий и Иван Василичи, пошатываясь, икая и попукивая, явно навеселе, оба с фингалами и двумя какими-то блядьми.
"Батя, ёбанарот!…" - послышался снизу родной голосок с хрипотцой. "Ебать-колотить…" - пронеслось в голове у Василия и он, воровато оглядываясь, сгрёб всю компанию в кулак, а затем, захлопнув дверь, убежал в свою комнату.

В комнате он аккуратно поместил дорогих гостей на стол. Все они были в пьяном виде, а всего, как я уже и сказал, их было четыре штуки - блудные сыны Евпатий и Иван, а также, што и было самым удивительным, две особы женскаго полу такой же микроскопической породы, вульгарно наряженные в явно самодельные платьица, блондинистые и до боли кого-то Васе напоминавшие. Пока Вася в оцепенении рассматривал молчавших пришельцев, к столу постепенно подтянулись и остальные Василичи, которые, как выяснилось потом, всё это время безпалевно жили в недрах васиного компутера. После дружных и несколько затянувшихся братаний Василичи вдруг как один обратили внимание на баб - те хихикали, строили глазки и вели себя как-то неприлично развязно.

В тот день и последовавшую за ним ночь Вася так и не смог распросить незнакомок о том, кто они и откуда, поскольку девушки были заняты тем, шта были беспрерывно ебимы всеми изголодавшимися по таким делам Василичами подряд и по нескольку раз. Не смог Вася и уснуть - частично из-за непрекращавшегося в ковре пыхтения и девичего смеха, а частично из-за своей безмерной радости за Василичей и предчувствия какого-то близкаго открытия.

(Продолжение следует…)