Ты говоришь, что небо стало чёрным от крови.
Ты веришь, что кровь действительно черна, как смола?
Ты боишься, моя ненаглядная жертва, любви,
Но чего ж ты ещё обещать мне в тот вечер могла?
Ты не помнишь убийственных слов, от которых всем жутко.
Но ты помнишь лезвия блеск в холодной тиши…
Капли крови стекали на пол пронзительно чутко…
Я в тот вечер сказал тебе тихо: "В них мне спляши".
Ты плясала (ты помнишь) в них мне с задратым подолом?
Твои белые ноги испачкала жуткая ложь.
А я брал твои руки в свои и чувствовал телом,
Что сегодня ты обязательно, киска, умрёшь.
Я любил тебя, знаешь, когда ты истошно кричала.
Я смотрел в твои полные слёз голубые глаза.
А потом ты просила меня начать всё с начала.
Адской муки и боли ты хотела всё время познать.
Ты всегда называла себя "твоя мазахистка".
Ты любила бить плетью белые плечи свои.
А тебе повезло, дорогая, что я был садистом
И с твоими всегда совпадали желанья мои.
А ты помнишь, как в ванной в крови мы вместе купались?
И тягучая красная жидкость была нам мила…
И на теле твоём до сих пор те шрамы остались
От зелёной бутылки, с которой всю ночь ты пила.
Мы хотели с тобой в одночасье вместе погибнуть,
Что бы я был убийцей, а ты - моя нежная жертва.
И с карниза, с высотки ты насмерть хотела б разбиться,
Моя смелая, хрупкая, нежная, милая жертва.
Я любил, когда ты вырезала буквы на коже,
Когда, слёзы глотая, лизала холодную бритву.
Мы с тобою, родная, так сильно были похожи.
После нашего фильма о тебе я пущу титры…
Моя милая крошка, моя милая, нежная крошка,
Ты прости твоего не путёвого, но всё же садиста.
Я приду к тебе, ты подожди немножко,
Моя смелая, сильная, храбрая мазахистка…

Out-Of-Control…